Увиденное в Петербурге Шагин-Гирею хотелось скорее перенести в Крымское ханство: соблазны, одни соблазны, искусно приготовленные русской кралицей, окружали калгу с первого дня его прибытия в столицу. О, великий Аллах, как волнующе танцуют эти высокоблагородные смолянки в легких, прозрачных одеждах! Сколько чудес собрано в кунсткамере, где в стеклянных банках запечатаны всякие уродцы, плавающие в спирте. Закон Магомета воспрещает правоверным обнажать свое тело, запрещает заводить и портреты, а Эрмитаж переполнен соблазнительными картинами, сама кралица предстает с живописных полотен земною, грешною и желанной…
– Я добрая, – сказала Екатерина калге. – Уж сколько вреда причинил мне герцог Шуазель, а ныне я помогла ему в бедности, скупив у несчастного всю его картинную галерею для Эрмитажа!
В Зимнем дворце благоухали висячие сады Семирамиды. В кадках с железными обручами росли финиковые пальмы и бананы, деревья лимонные и кофейные. Все это блаженство подогревалось печами; в тропическом лесу пели птицы, вывезенные из Африки и Америки, но тут же скакали и воробьи.
– А они-то как сюда попали? – удивился Шагин-Гирей.
– Для смеху… – объяснила русская кралица.
Калга отъехал из Петербурга в рамазан 186 года (в декабре 1772 года) и, отягощенный дарами России, направился реформировать крымских татар. Бахчисарай ожидал увидеть его верхом на коне, при сабле и колчане, в окружении ногаев, а вместо этого подкатила на рессорах парижская карета, из которой выбрался Шагин-Гирей в роскошном кафтане с позументом; из кружевных манжет блеснули перстни. Калга постучал пальцем по табакерке с портретом русской самодержицы, изображенной с открытой грудью, на которую она кокетливо указывала миниатюрным мизинчиком, и сказал:
– Татары! Я вернулся в лес, сильно запущенный, и если деревья крымские искривились уродливо, то распрямлять их я не стану. Я буду вырубать их, как Петр Великий рубил стрельцам их глупые головы… Мои планы таковы, что Крыму пора выбираться из грязных овчарен и кибиток на проспекты европейские. Чингисхан с Тамерланом еще не ведали такой славы, какую обещаю вам я, укрепленный сенедом с Россией; мы превратим наше захудалое ханство в великое несравненное татарское королевство…
А из множества карет, подъезжавших ко дворцу одна за другою, горохом сыпали лакеи, живописцы, землемеры, садовники, повара, архитекторы, геологи и артистки. Почтенным мурзам и кадиям было так противно глядеть на этих ничтожных гяуров, что они плюнули разом и разбрелись по кофейням, желая обсудить насущный вопрос: как расколдовать калгу, племянника великого Крым-Гирея, если его заколдовала в Петербурге злая волшебница?