– Сегодня утром я буду есть в постели! – бросила она Мерире. – Пусть рабы принесут молоко и фрукты, но никакого хлеба; через час вернешься и наполнишь мне ванну.
Молчаливая женщина снова поклонилась и, переваливаясь, вышла из комнаты. Хатшепсут даже вскрикнула от омерзения и прикрыла глаза. Подумать только – умереть с такой рожей под боком!
Она еще подремала, пока не постучал младший управляющий Тутмоса.
Сев в постели, она приняла его изъявления почтения; тут пришли рабы с ее завтраком. Поставив его перед ней на стол, они удалились.
– Как чувствует себя сегодня фараон? – спросила она управляющего.
Стоя в изножье ее кровати, он невозмутимо, без улыбки, ответил:
– Фараон чувствует себя хорошо. Он уже пошел читать депеши.
«Почему он не улыбается? – удивилась она про себя, пригубив молоко и начиная чистить апельсин. – По утрам он всегда улыбается, а сейчас нет. Сегодня нет. Почему?»
– Погода сегодня хорошая?
– Да.
– А как поживает мой внук?
– Царевич Аменхотеп тоже чувствует себя хорошо. Вчера он впервые пошел в школу.
– Вот как?
Ее радостный тон ничем не выдал того болезненного удовольствия, которое доставили ей его слова. В последний раз она держала на руках внука, когда тот только родился, – Тутмос всячески ограждал его от нее, боясь, как бы мальчик не привязался к бабушке. За четыре года, прошедшие с тех пор, Хатшепсут видела маленького царевича только три раза.
– Тогда он будет хорошим учеником, – добавила она, – ведь он так рано берется за учебу.
Управляющий продолжал неловко стоять, опустив глаза и спрятав руки за спину.
Хатшепсут вздохнула и велела ему идти.
– А ты не хочешь спросить у меня, не нужно ли мне чего-нибудь сегодня? – окликнула она его.
Он вернулся, красный от смущения и чего-то еще, только она никак не могла понять чего.
– Простите меня, ваше величество. Я становлюсь забывчивым.
– Плохой знак, меня ждет неудачный день, – сказала она беззаботно.
Он вдруг напрягся и затравленно поглядел на нее:
– Примите мои извинения за то, что испортил вам день, ваше величество.
Она запустила зубы в апельсин, жадно высасывая из него сок.
– Это не ты испортил мне день, мой друг, а фараон. Ведь так?
И она бросила на него мрачный проницательный взгляд.
И тут выдержка изменила ему. Он неуклюже поклонился, упал рядом с ее ложем на колени, поцеловал ей руку, вскочил и молча выбежал из комнаты.
Она вдруг стала очень тихой, апельсин выпал из ее руки, есть расхотелось. Значит, все произойдет сейчас, сегодня, без всякого предупреждения. И хотя Хатшепсут ночь за ночью приучала себя к мысли, что конец может застигнуть ее в любой миг, что она может и не увидеть, как новый закат затапливает ее комнату, все-таки она оказалась не готова. И никогда не будет готова. Она вскочила с постели и пошла в соседнюю комнату за маленькой шкатулкой слоновой кости. Принесла ее назад в спальню, опустилась в кресло, подняла крышку и начала задумчиво и нежно перебирать содержимое. Вот крохотный страусовый веерок, который как-то на Новый год подарила ей Неферура много-много лет назад; она медленно погладила пушистые перья. А вот письмо от Сенмута, то самое, которое он послал ей с гонцом, когда суда покидали реку и сворачивали в канал по дороге в Пунт. Она начала было разворачивать его, но мужество» изменило ей, и письмо с легким шорохом выпало из пальцев. А вот на самом дне, под яркими драгоценностями вчерашнего дня, свитками и засушенными цветами, лентами и безделушками, хранящими сладкий аромат прошлого, лежит тяжелое золотое кольцо, то самое, которое было на руке Ваджмоса в день его смерти. Копоть от огня, в котором сгорело его тело, так и не сошла. Она вынула кольцо и долго крутила его в руках, видя перед собой лицо Нехези в тот миг, когда он положил это кольцо на ее дрожащую ладонь. Потом надела кольцо себе на большой палец. Ваджмос. Брат, которого она никогда не видела. Как много на свете лиц, которых она никогда не видела, как много мест, скрывающих удовольствия, которые ей не суждено испытать! Она сняла кольцо и торжественно положила его обратно в шкатулку. Опустила крышку и заперла ее на замок, ибо Мерире уже стучала в дверь и пора было одеваться.