— Как вы себя чувствуете, коллегам — спросил он. — Надеюсь вам покойно… хе, хе!.. Не угодно ли папироску?.. я подержу… хе! хе!..
— Пошел к черту, животное! — прорычал я. — Невежа! — сказал он обиженным тоном. А еще парижанин!
И он отошел, оскорбленный до глубины души.
Тогда палач левой рукой схватил меня за бороду, откинул мою голову назад, а пальцами правой руки впился в мой левый глаз, вырвал его и бросил собаке. Еще секунда — и правый глаз последовал за своим злополучным товарищем. Я чувствовал, как мои пустые орбиты облились горячей кровью, слышал, как отвратительные мопсы чавкают моими бедными глазами, и — удивительная вещь! — несмотря на отсутствие глаз видел перед собой палача, готовившегося отрубить мне голову.
В ту минуту я решительно никак не мог понять, чем объяснить это явление.
Палач несколько раз взмахнул саблей, потом присел на корточки, и размахнулся…
Сабля свистнула в воздухе. Невольный крик сорвался с моих губ…
Размышления отрубленной головы. Голос Ванга. Воскресший Пижон. Джим Кеог и Вами. Свадьба. Банкет. Мое поздравление. Прогулка с Пижоном. Вещий сон.
Я кричал и не мог остановиться, хотя уже не сознавал, что происходит вокруг меня.
Я тщетно таращил глаза или, лучше сказать, пустые орбиты моих глаз; палач куда-то исчез, все вокруг погрузилось в какую-то мглу.
Наконец, мой крик прекратился. Теперь другой звук, напоминавший глухие раскаты грома, поразил мой слух.
— Моя голова отрублена, — думал я. — Она покатилась куда-то например, к ногам маршалов… Но она еще сохранила жизнь и смутно воспринимает звуки. Этот гул, вероятно, грохот барабанов, приветствующих мою казнь…
Странно! Грохот затих, уступив место глухим ударам по какой-то деревянной поверхности.
Еще страннее! Холодный пот, катящийся по моему лицу, отирается куском полотна. Это делает моя левая рука, которая схватила полотно и лихорадочно проводит им по моему лицу, волосам, шее…
Шее! Так моя шея еще при мне?
Вздор! — подумал мой мозг. Она осталась в земле вместе с остальным телом.
Но вот я слышу чей-то голос Он сопровождается сильными ударами и повторяет!
— Мусси! Мусси!
Невозможно ошибиться — это голос Ванга, моего китайца, убитого гранатой Джима Кеога в самом начале этой адской войны. Стало быть, я — в загробном мире, и мой верный бой узнал своего старого хозяина? Он хочет снова поступить ко мне на службу? Но чем я буду платить ему — тенями франков?
Однако я замечаю, что душевное состояние обезглавленных совсем неизвестно ученым.
— Какая досада, — думаю я, — что нельзя опять приладить голову к телу. Я мог бы прочесть в нашей Медицинской Академии интереснейший доклад о переживании после казни.