Этот загадочный воздушный корабль — черного цвета, напоминает формой черепаху — впрочем, он обладает таким быстрым движением, что форму его не удалось определить с уверенностью; иные утверждают, будто она меняется. По-видимому, он вооружен настоящими пушками, посылающими на землю гранаты. Вчера (20) его видели близ Вердена, сегодня (21) в Савойе. Ему приписывают взрыв в Монбланском арсенале. Клубок легенд уже создается вокруг этого незнакомца, окрещенного „Черным Корсаром“».
Я вспомнил о катастрофе с «Южным», о взрыве в Монбланском арсенале. Кто же этот неведомый враг, вооруженный, по-видимому совершенно новыми средствами разрушения?
Я спустился на равнину, чтобы отыскать аэрадмирала и узнать его мнение. Я нашел его под дождем, отдававшим какие-то распоряжения, относительно предстоящего отлета. Он успел уже просмотреть газеты, но отнесся к заметке о «Черном Корсаре», как к выдумке.
— Пустяки, — сказал он. — Если есть на свете человек, знающий от «а» до «я» все, что сделано до сего дня в области военного воздухоплавания, так это я. Аэрокар, вооруженный пушками… бредни! Обыкновенный воздушный крейсер известного нам типа, остальное — выдумки…
Слова его были прерваны сигналом тревоги, раздавшимся с одного из малых аэрокаров, крейсировавших на высоте. Вслед затем командир «Монгольфье», Дранье, крикнул адмиралу в рупор:
— Два блиндированных поезда с солдатами идут от Ульма!
Рано немедленно распорядился отцепить «Сантос Дюмон», приказав его командиру подняться на высоту двухсот или трехсот метров, с которой можно было сквозь туман различить поезда, отправиться к ним навстречу и уничтожить их разрывными снарядами.
Все это было исполнено с удивительной быстротой. Тем не менее, поезда успели уже приблизиться настолько, что с «Монгольфье» можно было видеть их в бинокль.
Мы остались, однако, внизу; вероятно, аэрадмирал не хотел покидать солдат, находившихся на земле.
Прошло несколько мгновений. Внезапно вдали сверкнул сквозь завесу дождя и тумана ряд огней и прокатился грохот взрывов. «Сантос Дюмон» сделал свое дело…
— Полный успех, аэрадмирал, — крикнул Драпье. — Оба поезда превращены в груду обломков и трупов. Не думаю, чтобы больше двух сотен солдат осталось в живых!
Но что это? Вдали перед нами мелькнул сноп пламени и раздался новый взрыв, более сильный, чем прежние…
— Несчастье! — крикнул Драпье. — Страшное несчастье, адмирал! Должно быть, какой-нибудь из маленьких аэрокаров принял в тумане «Сантоса» за неприятеля и пустил в него разрывной снаряд. Он взорван!
Ошеломленный, оглушенный, среди наступившей суматохи, я машинально поднял глаза к небу и увидел нечто ужасное.