Из этого состояния летаргии, нарушаемой тяжелыми кошмарами и галлюцинациями, нас вывели животворные лучи солнца. Мы были так угнетены и пришиблены, что не заметили, как миновала полярная тьма, как зловещая игра северного сияния уступила место отрадному свету дня. Только когда лучезарное светило поднялось уже высоко на небе, я, пригретый под своими одеялами, не понимая, откуда это ощущение тепла, выкарабкался из-под них и в первую минуту с ужасом подумал, что лишился рассудка. Солнце сияло на лазурном небе, обдавая нас волнами света, под нами расстилалось, сверкая и шумя тысячами красок, безбрежное, свободное от льда, море.
— Марсель! Вами! — заорал я, убедившись, наконец, что это не сон, не бред, а подлинная действительность. — Проснитесь! Вставайте! Солнце, день, лето… вставайте же!
Мне пришлось растолкать их: на мгновение у меня похолодело сердце — живы ли они? Но они были живы и, очнувшись от летаргии, одурели от радости так же, как я. Мы кричали «ура», «банзай», и готовы были пуститься в пляс на дне нашей гондолы. В первые минуты мы совсем забыли, что положение наше в, сущности не лучше прежнего, так обрадовали нас тепло и свет.
Марсель хотел было выбросить одеяла, чтобы облегчить шар, летевший довольно низко над морем, но я запротестовал:
— Нет, нет! Как знать? Предположите, что мы попадем в новое течение, которое увлечет нас…
— Обратно на полюс! Ну нет, слуга покорный! Я скорее соглашусь попасть в Сахару…
Однако вскоре мы убедились, что положение наше не слишком отрадное. Шар потихоньку опускался, метра на два в час. Впрочем, мы не унывали…
— Перед нами довольно времени — заметил я. — Не одни же акулы плавают в этом море (одна из этих хищниц показалась на поверхности неподалеку от нас), — ходят здесь и суда. Попадется какое-нибудь навстречу…
Опять потянулись долгие и томительные часы. Наше веселье мало помалу угасло. Солнце начало клониться к закату, наступал вечер, а перед нами по-прежнему расстилалась пустынная, безмолвная гладь.
Вдруг Вами крикнул:
— Судно на юге!
— Где? Где?
Мы кинулись к борту Действительно, вдали виднелось парусное судно.
— На нашем пути, — сказал Марсель. — Лишь бы ветер не переменился. Выкинем сигнал.
Флаги — французский, английский и японский — лежали на дне гондолы. Их мы не выбрасывали, так как ничтожный вес их немного прибавлял тяжести, а остаться без флагов было нежелательно.
Спустя несколько мгновений флаги вились по ветру за бортом «Южного».
Расстояние между нами и судном быстро уменьшалось, Вскоре оно сократилось до полумили.
— Лесоторговец, — заметил Марсель. — Трехмачтовый норвежский бриг. Как он странно движется… Что такое?.. Ах, бедняги, они потерпели аварию! Судно почти разбито. Плывут все-таки… Сейчас мы заговорим с ними.