Мы осмотрели палубу, потом — насколько могли — внутреннюю часть. В каюте капитана мы нашли запас одежды и с удовольствием переменили наше промокшее платье. Нашлись и сигары, и спички, и съестные припасы — впрочем, в нашем ящике был запас бертлоток, которого хватило бы на месяц для десяти человек. Однако, к нашему сожалению, на судне не оказалось корабельного журнала, который дал бы нам указания относительно нашего местонахождения. Как видно, покидая судно, капитан взял документы с собой.
Мы решили обрезать паруса, так как по их милости судно то и дело меняло галс и скорее болталось туда и сюда, во все стороны, чем плыло в определенном направлении. Кроме того, в случае перемены погоды они грозили нам бедой. Марсель и Вами выполнили эту операцию с изумительной быстротой и ловкостью; я, не привыкший карабкаться по снастям, ограничился одобрениями и поощрениями.
Ветер крепчал, волнение усиливалось. Вода, болтавшаяся в трюме, зловеще ворчала, море с воем набрасывалось на нашу посудину снаружи, ветер гудел в снастях, которые жалобно визжали и скрипели; судно прыгало, металось, вертелось — прескверная была ночь! Мы решили чередоваться: один спал, двое держали вахту. До четырех часов утра я стоял на вахте сначала с Марселем, потом с Вами — но тщетно мы всматривались в ночную мглу — никаких признаков судна, ни единого огонька не мелькнуло на горизонте…
В четыре часа я ушел спать в капитанскую каюту. Но я и не пытался уснуть. Растянувшись на капитанской койке, в темноте, я с тоской вслушивался в адскую музыку бури, как вдруг, сквозь вой ветра, скрип снастей, рев моря, различил отчаянные крики моих товарищей. Обливаясь холодным потом, я сорвался с койки, выбрался ощупью из каюты, и кое-как добрался до них.
— Кричите, кричите, громче! — гаркнул мне Марсель, — Эй! Эй! Эй!
Не понимая в чем дело, я тем не менее присоединил свой голос к их дуэту и заорал неистово: О-го-го!
Но в то же мгновение последовал страшный толчок, мелькнул ослепительный свет, напомнивший мне печальной памяти «Сириус», и наша развалина была разрезана надвое колоссальным крейсером, шедшим без огней, по уставу военного времени.
Я увидел огромный вал, хлынувший в нашу скорлупу, почувствовал как подо мной разъезжаются балки и доски, и очутился в воде; потом вынырнул на мгновение, опять погрузился в воду, тщетно пытаясь выплыть, и потерял сознание…
Очнувшись, я увидел себя на матрасе между Вами и Марселем. Платье на мне было сухое. Кое-как собравшись с мыслями, я сообразил, что мы взяты на крейсер — но чей, какой нации? Двое часовых стояли недалеко от нас. Когда один из них повернулся к нам лицом, я узнал форму американских моряков и прочел на ленте шапки надпись: «Миннесота».