Он гораздо мягче ответил на этот вопрос. И тон, и манеры его изменились к лучшему.
— Если б я мог действовать как хочу, — сказал Нюджент, — Луцилла теперь была бы уже избавлена от опасности встретиться со мною. Она услышала бы от вас или от Оскара, что дела принудили меня оставить Димчорч.
— Оскар не соглашается на ваш отъезд?
— Оскар слышать не хочет о моем отъезде. Я старался всячески убедить его, обещал вернуться к свадьбе — напрасно! «Если ты оставишь меня здесь одного с мыслью о зле, которое я совершил, о жертвах, на которые я тебя вынудил, я умру от горя. Ты не знаешь, какая поддержка для меня твое присутствие, ты не знаешь, какую пустоту буду чувствовать я, если ты уедешь». Я так же слаб, как Оскар, когда он так говорит со мною. Против собственного убеждения, против желания своего, я уступил. Лучше было бы мне уехать, гораздо лучше.
Он сказал эти последние слова таким голосом, который заставил меня содрогнуться. Это был просто голос отчаяния. Как плохо понимала я его тогда! Как хорошо понимаю теперь! В этих грустных словах оставлял след последний остаток чести, последний остаток правдивости. Бедная, невинная Луцилла! Бедный, виновный Нюджент!
— Итак, вы остаетесь в Димчорче, — начала я снова. — Что же вы будете делать?
— Все, что могу, чтоб избавить ее от дикого страдания, которому невольно подверг ее сегодня. Она не может преодолеть в моем присутствии болезненного отвращения, я это вижу ясно. Я буду избегать ее, удаляться от нее постепенно так, чтоб отсутствие мое не удивляло ее. Я буду с каждым днем реже и реже бывать в приходском доме, дольше и дольше оставаться в Броундоуне. После свадьбы их…
Он замолчал, слова как будто застряли у него в горле. Он занялся раскуриванием сигары и долго раскуривал ее.
— Когда Оскар женится, он не будет считать присутствие мое необходимым для своего счастья. Тогда я уеду из Димчорча.
— Вам придется объяснить причину вашего отъезда.
— Я объясню истинную причину. Здесь нет для меня достаточно просторной мастерской, как я уже говорил вам. И даже если бы нашел я мастерскую, оставаясь в Димчорче, я не сделал бы ничего порядочного. Ум мой не стал бы живее, способности не развивались бы в здешней глуши. Пусть Оскар живет здесь тихою жизнью семьянина. Мне нужна другая атмосфера, атмосфера Лондона или Парижа.
Он вздохнул и рассеянно посмотрел на горы, видневшиеся в отворенную дверь беседки.
— Странно видеть вас унылым, — сказала я. — Ваша веселость казалась неистощимой в тот первый вечер, когда вы застали мистера Финча за чтением «Гамлета».