Мешало ли мне что-нибудь обещать ему свое содействие?
Ничто мне не мешало. Моя другая забота, помимо Луциллы, забота о милом папаше, с некоторого времени, к счастью, облегчилась. Письма от сестер из Франции приносили мне самые утешительные известия. Мой вечно юный родитель понял, наконец, что он уже не в расцвете молодости, и уступил людям помоложе себя — с патетическими выражениями сожаления — и женщин, и дуэли. Терзаемый прежними страстями, милый старик искал убежища от шпаг, пистолетов и женщин в коллекционировании бабочек и в игре на гитаре. Я имела полную возможность посвятить себя Луцилле и искренне обрадовалась предложению Гроссе Наедине с ней, далеко от приходского дома (где сохранялась постоянная опасность того, что до Луциллы дойдут слухи о том, чего ей не следовало знать), я сумела бы уберечь ее от беды и сохранить для Оскара. От всей души дала я Гроссе свое согласие. Когда мы расстались в саду, он отправился на половину ректора, чтоб сообщить ему о своем решении, а я вернулась к Луцилле, чтоб объяснить как-нибудь отсутствие Оскара и приготовить ее к скорому отъезду из Димчорча.
— Уехал, не простясь со мною! Уехал, даже не написав мне!
Такова была первая реакция на мои слова после того, как я рассказала ей, со всевозможными предосторожностями, об отсутствии Оскара. Я выбрала, кажется, самый краткий и самый простой выход из затруднения, исказив истину. Я сказала ей, что Нюджент попал в беду за границей и что Оскар должен был уехать, не теряя ни минуты, чтобы помочь ему. Тщетно напоминала я ей об известной нелюбви Оскара ко всевозможным расставаниям, тщетно уверяла я ее, что поспешность не дала ему возможности прийти проститься с ней. Луцилла слушала и не верила. Чем усерднее я старалась оправдать его, тем настойчивее она утверждала, что невнимание к ней Оскара необъяснимо. Что же касается нашей поездки в Рамсгет, не было никакой возможности заинтересовать ее этим.
— Оставил он, по крайней мере, какой-нибудь адрес, чтоб я могла писать ему? — спросила она.
Я отвечала, что он не был настолько уверен в направлении, какое примет дело, чтоб оставить адрес.
— Вы не можете себе представить, как это неприятно, — продолжала она. — Мне кажется, что Оскар боится привести ко мне своего несчастного брата. Синее лицо, правда, поразило меня, когда я увидела его в первый раз, но это уже прошло. Нюджент уже не внушает мне того безрассудного страха, который я к нему чувствовала, когда была слепа. Теперь, когда я знаю, каков он, я могу жалеть его. Я хотела сказать это Оскару, я хотела предупредить именно то, что случилось, то есть что Оскару не потребуется уезжать, чтобы видеться с братом. Вы все очень жестоки со мною, я имею основание жаловаться.