И глаза ребят посветлели.
Но тут не сдержался Самохин. Он покачал головой, взглянув на ожившего Михася:
– Слушай, старшина, ты что? Зачем берешь на себя такую обузу? Только собаки здесь не хватало! Очень подходящий момент с собакой забавляться… А между прочим, ты ведь солдат из бывалых, не первого года службы. Так скажи мне, милый мой, где, в каком таком уставе ты вычитал, что на переднем крае можно держать такую животину?
Михась взглянул на Самохина из-под густых рыжеватых бровей:
– Ну, а в каком таком уставе сказано, что я под страшным огнем должен таскать эти термосы со жратвой, ползать под градом пуль и осколков, подносить вам сюда патроны и гранаты? Мало чего в уставах не упомянуто. Разве эта война похожа на прежние войны?
– Так что же, старшина, житуху на кон поставишь, чтобы таскать на передовую жратву для такой твари? Не лучше ли ее прогнать – и делу конец? Меньше мороки… – настаивал на своем тот, но не отважился приказать прогнать Джульку. Он понял, что все ребята стоят на том, чтобы ее оставить.
Михась Зинкевич на минутку задумался.
Ситуация была не из легких. Прижавшись к стенке траншеи, закурив толстую цигарку, он сказал неуверенным голосом:
– Что мне ответить, товарищ лейтенант? По годам я тебе в отцы гожусь, а вот по занимаемой должности ты – старшой. Твое слово – слово командира. Оно и есть для всех нас закон. Прикажешь – хлопнем каблуками, руку к козырьку – есть! И это будет точно по уставу. Но есть еще одна важная штука, кроме устава, который не может все предвидеть, ибо рассчитан на людей умных – не на автоматов. Так я, значит, говорю, что есть что-то такое, что должно идти рядом с уставом – человечность, доброта, жалость и товарищество. Весь взвод, вижу, стоит на том, чтобы Джульку оставить. Чтобы, значит, не прогнать ее. Неужели ты останешься один против всего нашего доброго общества? Что же тогда получится – начальник идет в ногу, а взвод наоборот? И это будет порядок?…
Заметив, что взводный скрыл наплывшую было улыбку, смягчился малость, старшина налил в консервную банку борща, взял еще одну большую кость и поднес Джульке, которая все время глядела на него голодными и молящими глазами. Взглянув на взводного, старшина добавил:
– От меня ничего не убудет, если я принесу ей чего-нибудь. Не специально ведь для нее рискую каждый раз жизнью… Ей-богу, нехай останется с нами, товарищ взводный! Няй останется. Поглядим, как она себя вести будет. Прогнать завсегда успеем. Наука не сложная…
– Она себя, как видите, отлично ведет… Привыкает к нашей окопной жизни, товарищ взводный, – вмешался Васо Доладзе, – и службу уже несет вместе с нами. Видите, как все время ведет наблюдение за фрицами. И огня не боится, лежит у бруствера, как штык. Пользу приносит…