Николь и впрямь была рада, что все удалось и что Пол снова заявил о себе, как о талантливом и подающем надежды композиторе. Однако в постели на нее вновь нахлынуло неистребимое чувство вины за все, что случилось с Джулией. Она отсутствовала уже больше недели, и, несмотря на все усилия Эдварда, никакой путной информации о ней из Европы не поступало. Николь не в состоянии была наслаждаться сексом, в то время как ее дочь, возможно, страдала от одиночества, голода или, не дай Бог, подвергалась опасности. Возможно, она больна и взывает о помощи или находится на грани смерти. О самом худшем Николь просто старалась не думать.
Пол, словно догадавшись о тайных мыслях любимой, перестал ласкать ее и перевернулся на спину.
– Прости меня, Пол, – виновато прошептала Николь, – ты здесь ни при чем. Просто Джулия не выходит у меня из головы.
– Я знаю, – мягко промолвил тот, целуя ее пальцы. – Мне бы очень хотелось помочь тебе, но я ума не приложу как. Остается только надеяться на лучшее и ждать.
В ту ночь Николь приснилось, что она поехала в Париж и без устали бродила там по улицам, спрашивая прохожих, не приходилось ли им видеть ее дочь.
– Толстая грязная корова! – зло бросила ей вслед одна женщина, которая чем-то напоминала ее бывшую подругу Энн. И вдруг она увидела дочь на высоком холме Монмартра. Николь крикнула ей, чтобы Джулия остановилась, но та продолжала свой путь, не обращая никакого внимания на крики матери. Николь попыталась догнать ее, но ноги отказывались подчиняться. А потом фигура дочери стала быстро удаляться, пока совсем не исчезла за горизонтом. Ее маленькая трехлетняя Джулия исчезла навсегда, не оставив и следа. Николь же изо всех сил карабкалась на вершину холма и наконец достигла ее. Перед ней зияла черная тьма. «Джулия, Джулия!» – что есть силы закричала она и проснулась в холодном поту.
Пол нежно погладил ее по щеке, утирая горючие слезы. Николь еще крепче прижалась к нему и лежала так до самого утра.
Утром она первым делом позвонила Эдварду, но в офисе ответили, что он уехал в Париж.
***
Эл громко зачитывал Энн отрывки из газетного сообщения:
– «…в высшей степени волнующая премьера молодого композитора и флейтиста Пола Лурье… чарующая мелодия… насыщенные эмоциональными тонами композиции… бескомпромиссно романтическая музыка без какой бы то ни было тени подражания…»
Энн сидела на кухне, поглощая чашку за чашкой черный крепкий кофе и куря сигарету за сигаретой. Ее несказанная радость по поводу несомненного успеха сына омрачалась лишь тем грустным обстоятельством, что в своем публичном признании он выделил именно Николь в качестве главного вдохновителя. Так несправедливо обойтись с матерью, которая воспитывала его с пеленок и все силы отдавала его музыкальному образованию! Да, его музыка была поистине прекрасной, но только благодаря матери, а не какой-то там шлюхе.