Каждый иногда немного лжет, чтобы не причинять боль тем, кого он любит и о ком беспокоится.
Собственно говоря, Эбони чувствовала облегчение не только и даже не столько из-за того, что может теперь спокойно встретиться и поговорить с Гарри. Эти платонические вечера, проведенные с Аланом, постепенно становились не такими чудесными и романтическими встречами, которыми, как ей казалось, они должны быть, а скорее пыткой. Физическое влечение между ними было настолько велико, что постоянные отказы от его естественного разрешения мешали другим формам общения. Их беседы стали натянутыми и надуманными, а прощальные поцелуи превратились в чмоканье на ходу. В таких случаях ей всегда хотелось обнять Алана, поцеловать как следует и втащить в квартиру.
Подавив вздох, она углубилась в себя. Очнулась только, открывая свою дверь. Алан стоял рядом с ней.
– Ты всю дорогу молчала, – сказал он. – Сердишься, потому что я не могу провести завтрашний вечер с тобой?
Испуганно вздрогнув, она посмотрела на него.
– Нет, конечно нет. Из-за чего мне сердиться?
Он пожал плечами, но в его глазах была тревога. Это тронуло ее. Успокаивающе погладив его по щеке, она мягко сказала:
– Не будь глупым, Алан. Я знаю, что ты человек занятой.
Он взял ее за руку, и Эбони сразу вся напряглась.
– Я люблю тебя, – скачал он. Ты ведь знаешь это?
– Да, – прошептала она. Боже мой, да уходи же. Я больше не могу терпеть.
Но он уже нагибался к ней, и на этот раз прощальный поцелуй ни в коей мере не напоминал чмоканье. Когда его губы раскрылись и кончик языка пригласил ее сделать то же самое, Эбони тихо застонала. Никакого приглашения и не требовалось. Она уже опередила его и встретила его язык своим. Рука со щеки скользнула за шею, другая легла ему на грудь. Она чувствовала, как под ладонью его сердце начинает бешено биться. Поцелуй становился все более яростным, Алан все плотнее прижимал ее к себе.
Когда он оторвался от поцелуя, его всего трясло.
– Нет, – к ее изумлению, сказал он. – Нет...
– Но почему? – запротестовала Эбони, наполовину потрясенная, наполовину расстроенная. Бог мой, ведь она любит его, а он ее. Почему они продолжают так мучить друг друга? – Это безумие, Алан, – пробормотала она.
Он прерывисто вздохнул.
– Я должен это сделать.
– Но зачем? Мы не созданы для платонической любви, Алан. Это противоестественно.
– Для брака необходимо нечто большее, чем простое физическое влечение, – твердо сказал он. – Если мы не можем вытерпеть всего одну неделю, кто же тогда мы такие?
Тут дал себя знать ее французский темперамент.