– Значит, Игар, то существо, с которым ты заключил сделку, оказалось-таки скрутом?
Стоило промолчать. Стоило хотя бы вежливо кивнуть – однако язык Игара среагировал раньше, чем разум:
– Я не заключал ни с кем сделок!..
Дознаватель нахмурился. Комок ароматической смолы перекатился у него за щеками – справа налево.
Вышестоятель снисходительно кивнул:
– Да… А как это называется по-другому? Когда двое уговариваются: ты мне то, я тебе это?..
– Это не был торг, – медленно сказал Игар, понимая, что покорности уже все равно не соблюсти. – Это было принуждение.
Вышестоятель кивнул снова:
– Хорошо, хорошо… Во всяком случае, ты здесь единственный, кто видел скрута. Вряд ли твой рассказ будет нам чем-то полезен… Однако я хочу попросить тебя написать о нем. На ученической бумаге. Страницу, возможно, две… Здесь, в Гнезде, огромное собрание разных сведений. Которые, может быть, никогда не пригодятся… Однако они есть. И скруты есть; я просил бы тебя приступить сегодня. Это будет частью твоего послушания… Да?
Игар не знал, что ответить. Он просто наклонил голову. Вдвойне полезно – и поклон получился, и глаза спрятал…
Но не от Дознавателя, конечно.
Вышестоятель тоже кивнул, отпуская. Потом будто спохватился:
– Да, Игар… В твоем характере есть… нехорошая вещь. Червоточинка. Ты должен знать это и бороться с этим; Птица поможет тебе. Потому что теперь ты безраздельно принадлежишь Птице. А если здравый смысл не убережет тебя и ты замыслишь… Отец-Дознаватель называет это «сбежать». Я называю это иначе… но не важно. Если ты решишься… Придется наказывать, Игар. Карцер, где сортируют пшено – может быть, месяц, если понадобится, два… И обязательно – Обряд Одного Удара. Дважды или даже трижды. Это очень печально, я знаю – тем более подумай. Не стоит помышлять о том, чтобы обмануть Птицу. Прощай.
Игар вышел, не разгибая спины. Дознаватель шагал следом; наклонный пол узкого коридора мощен был кирпичом, и через равные промежутки его пересекали каменные выступы-ступеньки. Игар шел, опуская голову все ниже и считая невольно ступеньки: двенадцать… тринадцать… четырнадцать…
Карцер, где сортируют пшено. Игар знаком с этим наказанием – еле выдержал неделю, слипались глаза и хотелось биться о стены. С рассвета до заката перебирать крохотные зернышки – белые в один мешок, желтые в другой… Немеют пальцы, а вечером содержимое мешков снова смешают на твоих глазах, и все сначала, все сначала… Бессмысленно, тяжело, бесконечно. Два месяца он точно не выдержит. А звезда Хота не выдержит тем более.
…Но уж Обряд Одного Удара он точно не переживет. Не с его нравом выдержать это унижение, специально придуманное для того, чтобы ломать крученых. Пусть бы просто били, пусть бы исполосовали, как березу – он бы стерпел, не пикнул. Но пройти Обряд, да еще дважды…