Младший брат его Вики ходил королем. Правда, к празднику его голову неудачно остригли, и теперь он казался младше своих лет – худым и, с точки зрения девочки, каким-то жалобным.
Девочка наткнулась на него в толпе; от Вики пахло вином. Видимо, щедрый брат против закона угостил и его тоже; Вики еще года два ждать совершеннолетия, когда, по традиции, ближайшие родичи напоят его допьяна – чтобы сразу познал тягость похмелья и впредь был умерен. А до того дня вкус вина знать не положено…
Мальчишка поймал ее осуждающий взгляд и счастливо усмехнулся:
– Ты же не побежишь жаловаться? Нет?..
И сразу же, не дожидаясь ответа:
– Сейчас понесут подарки в спальню…
Двери дома были распахнуты настежь; гости, выстроившись по ранжиру, со смехом и прибаутками ввалились в комнату супругов, и девочка, пойманная за руку Большой Фа, первым делом увидела высокую, разукрашенную цветами постель. Кружевное одеяло было кокетливо откинуто, открывая взорам красную шелковую простыню; гости по очереди возлагали к подножию постели разнообразные, цветами же увитые дары. Девочка успела разглядеть только серебряное зеркальце в богатой оправе да грузный свиток лилового бархата – прочее потонуло в лентах и украшениях, и девочкин взгляд неотрывно прикипел к постели, и почему-то вспомнился Аальмар – как он носит ее, больную, на руках, бормочет на ухо песенку без смысла, с одним только ласковым напевом…
Красная простыня. Красная.
* * *
Протяжно скрипели уключины. Лодочник особенно не напрягался часто сушил весла, поглядывал по сторонам и то и дело начинал насвистывать под нос песенку без мелодии; река была полноводна и течение нехотя, но делало за лодочника его работу – влекло четверых пассажиров вниз, к портовому городу Устье.
Игар дремал, свернувшись на корме. Рядом, бок о бок, помещался щекастый парень с косыми, разбегающимися в разные стороны глазами; он все время возился, не давая Игару ни сосредоточиться, ни уснуть.
Он знал теперь, как зовут его личного врага. Некая Тиар, совершившая в прошлом неведомое предательство, связала тем самым свою судьбу с судьбой Илазы; он не желал, чтобы ни в чем не повинная девочка страдала из-за чужой подлости. Из-за подлости Тиар; она, стало быть, больше не жертва. Теперь она изначальный виновник; Игар смотрел на воду, с ужасом пытаясь представить процесс превращения человека в огромного паука.
Временами при слове «Тиар» его память подсовывала ему образ девочки, стоящей в дверях; тогда Игар мрачно кривил губы и изгонял девчонку из своих воспоминаний. Все, что случилось с Тиар в детстве, не несет для нее никакого оправдания – ведь не жалуется же он, Игар, что родители его умерли в один день, тетка запила, и из всех родичей осталась одна Святая Птица…