– Вот,– кивнул седой.– Ты знаешь, кто я. Туфту гнать не будешь, да?
– Да,– согласился Васильев и посмотрел на небо. Небо было серое, невыразительное. Другого он, может быть, уже не увидит. Хотя, кто знает…
– Да,– сказал Валерий.– Я расскажу все. Все, что помню.
– Его увезли,– сказал Гарик. Нервничая, он щелкал флажком предохранителя: вверх-вниз.
– Кончай! – сердито произнес Олег.– Думать мешаешь.
Оба стояли, укрывшись за киоском. С этого места превосходно просматривались стоянка перед зданием и стеклянный вход.
– Уехали на джипе,– сообщил Гарик.– Он и еще трое. Куда, не знаю.
– Ясно, что не знаешь,– недовольно проговорил Олег.
Он жалел, что отошел позвонить насчет стальных дверей для Васильевского подъезда.
– Дай сюда,– он отобрал у Гарика пистолет.
– Я лучше стреляю,– обиженно сказал тот.
– Зато я стреляю быстрее,– возразил Олег.– Пошли.
– Куда?
– Туда,– Олег махнул в сторону стеклянных дверей.– Дадим мужикам просраться!
На физиономии Гарика отразилось некоторое сомнение, но он молча последовал за своим товарищем: Олег в их паре был неизменным лидером.
– Это все,– сказал Валерий и умолк.
С минуту его слушатели молчали, переваривали услышанное.
– Да…– первым нарушил молчание Муса Бакинский.– Всех обидели, никого не забыли. А мы-то голову ломали, на ФСБ грешили…
– Это ж беспредел! – выкрикнул второй.– За такое шкуру живьем содрать мало!
– Я дал ему слово, что он умрет быстро! – возразил Кострома.– А остальные – там,– он мотнул головой в сторону горящего фургона.– Вы видели.
Васильев посмотрел на гигантский костер. Если бы он знал, кто внутри… Черт, что бы от этого изменилось?
– Выходит, ты нам ничего не должен, Кострома,– задумчиво произнес Муса.– Как думаешь, Бек?
– Этого мне дай,– потребовал тот, показав на Васильева.– Я его…
– Нет,– покачал головой старший.– Товара у него нет. Жизнь дороже, верно?
Васильев кивнул, невольно сглотнув слюну. Перед ним был страшный человек. Кострома рядом с ним был просто добрячок.
– Сам его кончишь? – Муса посмотрел на Кострому.– Или как?
– Можно мне…– вдруг пересохшими губами произнес Васильев.
Все посмотрели на него.
– Можно мне… кольнуться?
Худое лицо Мусы Бакинского выразило брезгливость.
– Последнее желание…– Васильев постарался, чтобы его голос звучал жалобно. В общем-то особых усилий для этого не требовалось. Умирать совсем не хотелось. Особенно так. – У меня и баян с собой…
Он полез в карман. Рванувшиеся вперед мордовороты Мусы тут же схватили и вывернули его руки.
– Отпустите,– буркнул Кострома,– он пустой. Мои проверили.
Бакинский тоже кивнул, и Валерия отпустили.