– Да? А мне показалось, у вас все ладится.
– Да, в общем,– Машег опять вздохнул.– Ладится, да. Но, понимаешь, я сначала ее не понимал. Думал: красивая баба, страстная…
– А разве нет?
– Да… Да, все так. Только… Она другая. Не такая, как я думал поначалу.
– Ну, брат, ты даешь! – сказал Сергей.– Много у тебя было женщин, которые оказывались такими, какими казались?
Машег не ответил.
Прошла минута, другая…
Между небом и землей лежала душно-теплая ночь. Степь была словно огромный зверь. Она дышала, и у ее дыхания был свой, особый, неповторимый запах. Земля казалась живой под сухой шерстью травы. А все, что на ней: люди, звери – вроде насекомых на бычьей спине. Земля была теплой, а звездное небо, наоборот, холодным и пугающим. В такие минуты Серега понимал, почему небесные боги кочевников свирепее и мстительнее богов земных. И для него, кочевника не только пространств, но и времени, эти холодные небеса были еще более пугающими. Как там говорил парс? «Звезды тебя не знают». Чужие звезды…
Машег что-то сказал, и Духарев очнулся.
– …У меня, Серегей, было много разных женщин,– говорил хузарин.– Всяких… Но все не такие, как она. А Элда… Ей трудно было, Серегей. С мужчинами трудно, а с женщинами – еще труднее. Ее биться учили – как мужа. А у нее душа нежная, словно птенец перепелки.
Машег еще раз вздохнул и добавил:
– Я думаю, ее мне Бог послал, Серегей!
– Или тебя – ей? – заметил Духарев.
– Или меня – ей,– повторил Машег. И добавил после паузы: – Сердце у меня болит, Серегей. Что с нами будет? Что будет с ней? Страх во мне теперь, брат. Раньше такого не было. Раньше у меня не было Элды – только Бог был и честь родовая. Ни Бога, ни честь отнять нельзя, Серегей. А ее – можно. Раньше я смеялся в глаза смерти. Бог сотворил нас смертными. Мы должны умирать. Иначе как бы мы возвращались к своему Творцу? Смешно избраннику Господа бояться Небесного Отца! А теперь я боюсь, Серегей! Боюсь умереть… Я уйду, а что тогда станет с ней? Что сотворит с ней этот мир, когда я уйду? Навсегда уйду, Серегей! Ты мудр, подскажи, как мне с этим жить?
– Я – мудр? – изумился Духарев, но Машег словно не услышал.
– Подскажи, Серегей! Не умею я так, со страхом внутри. Он силу мою точит. Стыдно мне! Отец мой не ведал страха. И дед. Боюсь я и того, что кровь свою опозорю! Честь моя. Бог мой… и она. Когда я спрашиваю у души своей: что ей дороже? «Она!» – отвечает душа. И это правда! Стыдно мне, Серегей! Мы с тобой от одного Бога, Серегей! И одна у нас Первая заповедь: возлюби Господа более себя самого! Ужель я предаю Бога моего? Скажи мне!