От таких мыслей поневоле станешь нервничать.
Все внимание охраны сосредоточилось на Сереге и Устахе. Хузарина в расчет не брали. Равно как и Элду, которую считали отроком. В общем, это было правильно. Колчан Машега пуст. Хузарская сабля была, по сути, вспомогательным оружием, хотя в конном бою Машег вполне мог потягаться даже с тем же Устахом. А вот на своих двоих да против строя тяжелой пехоты – никаких шансов. Элда же могла неплохо биться в поединке и в пешем строю. Но не одна же – против строя. Для такого нужна не только быстрота, но и сила. Рубануть тяжелым нурманским топором так, чтобы развалить щит и опрокинуть щитоносца, – это не для женской руки. И все же недооценивать Машега и Элду было ошибкой. И будь пред ним настоящие враги, Духарев непременно этим воспользовался бы.
А до настоящих врагов было не так уж далеко. Всего лишь за двадцать верст от них, подминая степные травы, катилось вперед пятитысячное войско великого хана Балы. Воины печенежского племени цур, предоставив старикам, детям и женщинам неспешно двигаться на запад, утром перешли мелкую речушку и двинулись на юг. К Сурожи, к Днепру, к богатым славянским поселениям. Они шли по чужим землям, но Бала точно знал, что Куркутэ ушел выколачивать дань из ромеев, да и хакан Игорь тоже наверняка ушел к ромеям, а значит, в Дикой Степи никто не сможет остановить Балу. Поэтому воины цур спустятся к Днепру, а затем поднимутся вверх по реке, откармливая коней сочными днепровскими травами и молодыми всходами славянских полей. Бала дойдет до самого Киева, выметет предместья, но брать город не станет ни штурмом, ни измором. Воины соберут добычу, пленников, повернут на север, прочешут железной щеткой копий славянские земли и погонят полон на восток. Хузары, ромеи, угры, арабы, все они охотно покупают славянских рабов. А киевский князь, когда вернется… Пусть попробует отыскать цур в Великой Степи!
Бала не знал, что дружина великого князя киевского стоит прямо у него на пути всего лишь в двадцати верстах. Малая дружина…
Глава сорок третья
«Нам нужно это золото!»
Совещание на высшем уровне кончилось, и Серега сотоварищи были вновь поставлены перед великим князем и его ближниками.
Говорить предоставили Скарпи. Ничего хорошего это не предвещало.
– Вижу: трое из вас – варяги, хотя кое-кого и варягом-то назвать стыдно! – заявил нурман и сплюнул под ноги Машегу.
Может, он рассчитывал, что хузарин обидится и бросит вызов? Тогда выбор оружия остался бы за Скарпи, а в пешем рукопашном бою худощавый невысокий хузарин в легкой броне не имел бы никаких шансов против громилы-нурмана. Но Машег улыбнулся. В жилах его предков уже не один век текла голубая кровь. Для него презрение нурмана было – как собачий брех.