Фаргал оглядел врага и решил, что управится с ним быстро. Здоровенный, рожа кирпичом, меч – добрых два локтя длиной. Вдобавок стоит на прямых ногах, словно дровосек. Ага, и начать не решается. Должно быть, жалеет, что бросил вызов. Как бы на помощь не позвал!
И Фаргал напал первым. Клинок его описал полудугу, и в последний миг, рванувшись вперед, эгерини превратил рубящий удар в укол. Заскрежетал металл, и на кирасе Алого появилась глубокая царапина. Но сам сотник остался невредим – уклонился.
Фаргал отскочил, парировал простой и довольно неуклюжий рубящий удар по ногам и начал сложную комбинацию, называемую «разорванная цепь». Рубящий сверху, поворот, боковой, присев, по ногам, прыжок с поворотом и затем завершающий…
Завершающего удара не было. Гронир, который до этого отступал, не очень умело отмахиваясь мечом, неожиданно шагнул навстречу и врезал разворачивающемуся Фаргалу оголовьем рукояти по шее.
– Готов,– сказал он, вышибая сапогом меч из руки эгерини.– Вяжите.
– Ловко ты его купил,– позавидовал Бушиар.– Обвел как теленка.
– Из этого теленка вырос бы неплохой буйвол,– сказал сотник, вкладывая в ножны незапятнанный меч.– Сразу видно, что чужеземец. Поверить, что Алый орудует мечом как мясник? Ха!
– Деньги я отдам тебе в Нурте,– сказал тысяцкий. – Годится?
– Годится.
На Фаргала между тем надели колодки, и четверо солдат, поднатужившись, забросили эгерини в колесницу.
– Кстати о деньгах,– сказал Алый.– Не забудь к тем пятидесяти, которые я выиграл, прибавить еще пять сотен.
– Это за что же? – осведомился тысяцкий.
– Награда.– Гронир ухмыльнулся.– Та самая, какую ты назначил за живого разбойника.
– Разорви тебя демоны, Алый! Он же и так был у меня в руках!
– Спорим на пятьсот пятьдесят, что если ты отправишь его обратно на скалу, то в конце концов поимеешь только труп?
– Чтоб тебе собственной желчью подавиться, – буркнул Бушиар.– Ты получишь деньги.
Впрочем, о пятидесяти монетах тысяцкий сожалел больше, чем о пятиста. Потому что эти полсотни Бушиар платил из собственного кармана.
* * *
Фаргала доставили в Нурту утром на третий день Мокрого месяца. Эгерини везли в железной клетке, прикованного «крестом». Дождевые струи текли по лицу Фаргала, грязная вода, скопившаяся на дне повозки, доходила ему до щиколоток. Грустные мулы встряхивали головами, с их обвисших хвостов тоже текла вода.
Улицы, по которым везли знаменитого Большого Ножа, были запружены народом. Над теми, кто побогаче, рабы держали зонты, но большинство не обращало внимания на дождь. Железная клетка двигалась медленно. Высокие колеса без брызг погружались в лужи. Фаргал смотрел сверху на головы, облепленные мокрыми волосами, и внутри у него было пусто и серо, как в затянутом тучами небе.