Слова с трудом пробивались в сознание Фаргала. Много раз за эти пять часов юноша думал, что мука его достигла предела, но очень скоро палач доказывал ему, что до предела еще далеко.
«Таймат,– молился эгерини,– не дай мне сойти с ума!»
Он, к счастью своему, забыл, что существует боль пострашней, чем от раскаленного железа.
Но он не закричал и не позволил себя сломить. Некогда Фаргала защитила ненависть и любовь. Теперь – только ненависть.
Палач закончил ужин, слил в чашку остатки пива и поднес к губам эгерини. Юноша нашел в себе силы мотнуть головой. Пиво выплеснулось ему на грудь. Палач засмеялся.
– Ладно,– сказал он.– Передохни. А я займусь твоим дружком.
Он лопаткой переложил часть тлеющих углей из жаровни на противень, зачерпнул из бочки воды и окатил Мормада.
– Доброе утро, паренек! – сказал он очнувшемуся товарищу Фаргала.– Хочешь мне что-нибудь рассказать?
– О том, что твоя сестра – базарная шлюха? – прохрипел Мормад.– Ну так ты об этом знаешь!
– Посмотри на своего приятеля,– посоветовал палач.– Он тоже весельчак, а выглядит неважно! Но скоро ты ему позавидуешь!
Заплечных дел мастер сапогом подтолкнул противень к ногам Мормада и, присев, ухватил его за колени.
– Лучшее средство от простуды,– сказал он, прижимая к углям ступни Мормада.
Тот рванулся, но палач держал крепко, а рук Мормад давно уже не чувствовал.
Фаргал видел, как слезы потекли из глаз его товарища, а иссеченное кнутом тело задрожало. Мормад терпел долго, но вот глаза его закатились, и из горла вырвался протяжный стон.
Палач отпустил его колени, но у парня не осталось сил, чтобы убрать ноги с углей. Палач пинком отбросил противень в сторону. Несколько угольков докатились до циновки, и палач поспешно растоптал их каблуком.
– Твой дружок не получит воды,– сказал он.– А от пива он сам отказался. Гордый. Но это ненадолго. Оба вы станете паиньками. Может, через два дня, а может, уже завтра. Когда я займусь вами по-настоящему.
– Не надейся,– сквозь зубы процедил Фаргал.
– Какое «не надейся»? – удивился палач.– Я не надеюсь, я точно знаю. Вы оба станете покладистыми, как овечки. Или господин выгонит меня из дворца, а кто тогда позаботится о моей молодой жене?
– Пиявка болотная – твоя жена,– чуть слышно сказал Мормад.
Дверь наверху скрипнула. Пришел чиновник.
– Ну как? – спросил он с порога.– Они признались?
– У них плохая память.– Палач поднял ведро с водой, макнулся головой, забулькал, распрямился, отфыркиваясь. Темная от крови и сажи вода сбегала по его фартуку.– Не бойся, господин Купиг! Ночь длинная. Хочешь пивка? Нет? Ну, как знаешь.