Страшная боль ушла сразу. Так же внезапно, как появилась.
Ликанов ощутил необычайную легкость. И одновременно – необычайную уверенность и мощь. Несокрушимость и сокрушительность. Он испытал огромное счастье. Ради такого стоило отдать жизнь боевому искусству!
«Вот она, внутренняя сила!» – с восторгом подумал он.
Морри понял: враг здесь, теперь прятаться бессмысленно.
Будь это высший эгрегор Школы, тогда Морри (и алчущему, и разуму) тут же пришел бы конец. Двойная сущность Морри была бы уловлена и поглощена более могучей и более жестокой. Но сейчас бессмертному выкормышу зла противостоял не древний демон, а всего лишь отпочковавшийся от основного ствола росток, оторванный и занесенный в чужую Европу несколько десятилетий назад.
Двое застыли друг против друга. Две человеческие воли, два сознания столкнулись, соединились и замерли, готовые высвободить накопленную энергию. И вогнать ее в брешь, как только брешь обнаружится в обороне врага. Но люди в этой схватке были всего лишь формами. Бой начался, когда Морри соприкоснулся с маленьким, но свирепым демоном Школы.
Человекоподобная оболочка Морри вспыхнула красным огнем. Зеленым пламенем облекся ракш-воитель…
И древний пожиратель жизней поглотил юный эгрегор.
Сила покинула Ликанова, и он ничком упал к ногам врага.
– Ты мой,– наклонившись над ним, прошептал Морри.
И Ликанов, очень редко проигрывавший и никогда в жизни не уступавший сильному, не смог противиться. Это была цена. Устами адепта говорил эгрегор.
– Ты – мой…
– Твой… – прошептал Олег, не отрывая лица от паркета.
Ликанов сохранил жизнь – у него не было выбора,– но обрек себя на поступки, за которые не расплатиться и жизнью.
Теперь между Олегом и всем остальным миром стоял Морри.
– Димон, брат, слышишь меня?
– Много ты от него хочешь, Глеб,– проворчал Кирилл, последние два часа выполнявший обязанности сиделки.
– В самый раз! – Чуткие пальцы Стежня прошлись по вискам Грошнего, замерли, переместились на макушку, круговыми движениями взъерошили слипшиеся волосы.
Удовлетворенно кивнув, Глеб отсоединил датчики, закачал через зонд граммов двести питательной кашицы, затем снял прозрачную кислородную маску и извлек зонд.
– Нормально,– сказал он.
– Парень не выглядит здоровяком,– заметил Игоев. Его можно было понять. Голова Грошнего – череп, обтянутый коричневой сухой кожей.
– Пусть тебя не смущает физиономия,– успокоил Глеб.
Быстрыми пассами он вгонял силу в тело Дмитрия и с удовольствием наблюдал, как густеет и расправляется аура Грошнего. Вот Дмитрий шевельнулся и вздохнул поглубже. И еще раз.