– Лошади чуют, господин, дальше не пойдут,– сказал пегобородый и неловко соскочил на землю.– Вели челяди быть здесь.
Витязь скривил тронутую светлым пушком губу… Но смолчал. Привстав на стременах, он обернулся, махнул дружине рукой в латной рукавице: спешиться, ждать. Затем толкнул каблуками жеребца. Тот неохотно двинул вперед. Время от времени конь встряхивал головой, словно отгоняя слепня. Пегобородый, прихрамывая, трусил рядом, держась за стремя.
– Колдун,– бросил всадник,– далеко еще?
– Тут он, душегубец.– Речь пегобородого стала невнятной, дышал он с трудом.
– А вправду говорят: его ни меч, ни стрела не берут? – В звонком голосе витязя не было страха, только любопытство.
– Говорят, господин.
– А ты что скажешь?
Жеребец с мелкой рыси перешел на шаг. Всадник не стал его понукать.
– Колдун!
– Да, господин?
– Я тебя спросил!
– Против нелюди особое оружие надобно… С наговором особым… – неохотно отвечал пегобородый. И замолчал. Но чувствовалось – сказал не все.
– Говори! – повелительно крикнул витязь.
– Да и того мало,– совсем тихо пробормотал пегобородый.– Все одно человеку с ним не совладать, ежели… ежели жертвы не будет.
– Язычник,– брезгливо процедил всадник. И добавил громче:
– А жертва, стало быть, ты?
Пегобородый смолчал.
– Или я?
– Ты, господин,– чуть слышно согласился колдун.– Вернемся?
– Не шути, смерд! – звонко и грозно крикнул витязь.– Я страха не знаю! Зато знаю вот его!
Витязь намотал повод на луку, вытянул из ножен длинный узкий меч, перехватил удобно, двумя руками.
– Вот,– произнес он уже спокойнее.– Гляди, колдун! Досель кто его пробовал – за добавкой не приходил!
– Тише, господин! – зашипел на него пегобородый, хватая жеребца под уздцы.– Злодей рядышком!
И вдруг взвизгнул:
– Вот он!
* * *
– Стой,– прошептал Стежень.– Там кто-то лежит…
– Где? А, вижу! – Грошний рванулся вперед, но Глеб успел схватить его за плечо:
– С-стой! Этот гад где-то близко!
– Ты что, не видишь? Баба там! – яростно прошептал Дмитрий.– Трахнул ее кто-то. Или похуже! Может, она помрет, пока мы тут…
– Уже! – отрезал Стежень.
– Что – уже?
– Мертва.
– Ты о…
Глеб ткнул Грошнего в грудь, и тот осекся – перехватило дыхание.
– Тих-хо, сказал! Этот – здесь!
– Где? – шепотом спросил Грошний, переведя дух.
Он обшарил взглядом поляну, просветы между елями, мохнатые темно-зеленые ветки, потом посмотрел на друга:
– Где? Не вижу…
– И не увидишь,– чуть слышно, одними губами, ответил Стежень.– Он в дереве сидит. Вон в том дереве…
…Морри увидел их значительно раньше. Двое. Один – тот самый. Морри не удивился, знал: придет. Морри не убил его тогда. Обезумел. Забыл, каково это, когда рвется собственная плоть. Обезумел. Не убил. Сейчас убьет. Кто видел Морри – становится Пищей Морри.