– «Триолет», каково расстояние до точки-два в момент прекращения сигнала?
«Определенно в две мили».
– Сколько времени прошло с момента, когда сигнал точки-два перестал приниматься?
Впрочем, его ответ мне не нужен: время фиксируется журналом непрерывно. Сколько же там?.. Четыре часа? Это я столько времени провалялся без сознания? Ну ты даешь, Разитель. А о чем, собственно, думал наш чудесный космореплаватель?
– «Триолет», почему не привел меня в сознание раньше? У тебя что, нет экспресс-метода?
«Ускорение процесса грозило осложнениями и было опасно для здоровья. Кроме того, такие действия не были предусмотрены программой».
– Какой программой, черт бы…
«Выполняемой мною».
Все-таки он глуп. Все они дураки, эти компьютерные навигаторы. Им не понять, что бывают положения, в которых собственное здоровье отходит на самый последний план. В их сложнейших схемах и умнейших программах не нашлось местечка для такой логики – логики любящего человека.
Такие, значит, пироги с капустой.
Лючана перевела дыхание. Не сразу: нормальный дыхательный ритм был давно уже утрачен во время суматошной борьбы с волнами, ветром, обломками кустов. Дыхание чуть успокоилось, но тут же ее стало тошнить. С трудом извернувшись, она подняла голову над низким бортом. Потом, зачерпнув горстью воды, омыла лицо. И стала осматриваться.
Находилась она сейчас в странном суденышке, чьи борта лишь немного поднимались над водой, но когда она попала внутрь, оно оказалось куда просторнее, чем представлялось: неожиданно глубоко сидело в воде. И, видимо, обладало сильным мотором: скорости хватало, чтобы не позволить стихиям сбить суденышко с курса – против ветра и волны. Если позволить ветру с волнами хоть на миг развернуть лодку – или как это суденышко назвать – боком к волнам – моряки, кажется, говорят «лагом», – ее вмиг опрокинет, а тогда… Сама Лючана еще сколько-то продержится, у нее есть маска (Лючана, как хорошая хозяйка, отлично помнила, что у нее есть и чего нет), – но двое, находящиеся здесь, кроме нее самой, наверняка не выдержат долго. А за нею был долг благодарности: они как-никак вытащили ее из воды, помогли взобраться сюда, перевалиться грудью через борт как раз в миг самой большой растерянности: когда обрушилась эта дикая волна и Ра вдруг исчез из виду. Значит, теперь пришел ее черед выручить их – насколько это окажется в ее силах.
Но не только их. Ра. Он был где-то здесь, рядом, она чувствовала это всем существом, как и всегда, даже не видя и не слыша, ощущала его присутствие.
Лючана не могла видеть того, что находилось перед лодкой: – весь передний сектор обзора закрывала спина сбросившей куртку женщины, ее спасительницы, – загорелая, мускулистая, мокрая (все здесь было мокрым, и на дне суденышка плескалась вода, хотя и немного). Тем не менее Лючана была уверена, что они удаляются от того места, где ее подобрали, вовсе не в ту сторону, куда высокой волной швырнуло Ра, а почти в противоположную: не по ветру, а в полный бейдевинд; Лючана достаточно ходила под парусами, чтобы разбираться в таких вещах и без помощи мужа. И ей было понятно, что подобный курс далеко не самый выгодный, скорее наоборот. Наверное, у этих людей были причины держать именно такое направление, но ее это никак не устраивало. И она схватила женщину за плечо. Та повернула голову, лицо ее выражало гнев.