Прошло уже больше часа с тех пор, как Тон Чугар и его спутница, старая дама, оказались на нижнем уровне корпуса, – а они все еще находились недалеко от входа. Здравый смысл настойчиво советовал Тону забраться куда-нибудь подальше, потому что вряд ли этот уровень оставят в покое: легко было понять, что содержимое его, располагавшееся во множестве отсеков-шкафчиков, играло в деятельности всего этого хозяйства большую, может быть, даже главную роль. А если сюда нагрянут – что он один, безоружный к тому же, сможет им противопоставить? Надо было найти местечко, где их стали бы искать в последнюю очередь. Но старая дама, похоже, сдала окончательно и на все его просьбы, призывы и даже попытки приказать отвечала одним и тем же:
– Я не в состоянии.
А в последний раз, не выдержав, наверное:
– И уже больше никогда не буду в состоянии. Разве вы не видите? Не можете понять?
Да нет, понимал он отлично. Просто не в его правилах было бросать соратников (а к таким сейчас волей-неволей причислялась и старуха), в каком бы тяжелом положении они ни находились. Не так он был воспитан – хотя и не совсем понимал, откровенно говоря, каким образом, когда и откуда набились в него всякие подобные принципы. Правда, Тон Чугар вообще не очень затруднял себя воспоминаниями о прошлом, как и планами на будущее; его стихией было настоящее, а самым страшным, по его представлениям, грехом являлось бездействие, когда нужно, а если и не нужно, то во всяком случае можно что-то делать. Поэтому в ответ на последние слова старухи он, шмыгнув носом, произнес только (правда, другим уже, примирительным тоном):
– Ладно. Вы устали, ясно. Тогда сидите, отдыхайте, а я пойду на рекогносцировку (странно – слово это выговорилось без запинки, как бы само собой), в смысле – поразнюхаю, что здесь и как. Может быть, найдется местечко поукромнее, потому что наверняка ведь они придут. Но скоро вернусь и вас отнесу куда понадобится – не впервой…
Он был более чем уверен, что придут, – потому что знал то, о чем старухе докладывать не стал: когда он заглядывал в шкафчики, то его угораздило – совершенно нечаянно – задеть обшлагом куртки за какую-то из расположенных там плат, и, похоже, он нарушил какой-то контакт: даже слабенькая искорка, почудилось ему, проскочила. Если он действительно нарушил какую-то цепь – это не пройдет незамеченным, такая махина наверняка способна сама докладывать о собственной неисправности; пошлют ремонтника, а поскольку кое-какого опыта они сегодня успели поднабраться – то парень никак не придет в одиночку. Вся надежда была на то, что дальше аварийного места они не полезут, – поэтому нужно было как можно скорее обосноваться в самом дальнем из всех дальних уголков, какие могли оказаться в этом чертовом подземелье.