– Доставьте ко мне, как договаривались, нашего пленника – адмирала, разумеется, кого же еще… Ну – час, быть может, полтора… Хорошо, заберете его через час. Жду.
Когда адмирала привели и сопровождавший его служитель безопасности вышел, Крат пригласил адмирала сесть, и с минуту оба молчали, внимательно разглядывая друг друга. При этом приведенный, естественно, пытался понять, зачем он мог понадобиться человеку, не имевшему, похоже, никакого касательства к военным делам, Крат же старался как можно точнее представить, до какой степени можно доверять этому человеку – его качествам и его способностям. Могло ведь случиться и так, что, выслушав ученого, пленник, руководствуясь какими-нибудь правилами, существующими у людей военных (Крат с сожалением подумал о том, что никогда не пытался разобраться в психологии этих людей, – хотя бы потому, что ему никогда не приходилось общаться с ними ни по делам, ни как-либо иначе); быть может, эти правила требовали от оказавшегося в плену военного сохранять лояльность по отношению к пленившим его людям – и в таком случае он мог, едва поняв, чего хочет от него хронофизик, донести об этом хозяевам положения. Это стало бы концом и для самого Крата, и для Тины, да и для всего Улара, если разобраться. А если такого правила не существовало и адмирал не станет предавать его, то важнейшим становилось: а способен ли он будет сделать то, на что доктор Крат собирался его подвигнуть? Сомнений было, таким образом, намного больше, чем хотелось бы.
Но ведь другого выхода просто не было?
Задав мысленно себе (в который уже раз) этот вопрос и получив на него (от себя же) утвердительный ответ, Крат наконец заговорил:
– Адмирал, я хочу обрисовать вам положение, в котором мы сейчас оказались, а потом задать вам несколько вопросов, на которые попрошу дать правдивые и исчерпывающие ответы. Готовы вы меня выслушать?
Донельзя удивленный таким вступлением – потому что на допрос это не очень-то походило, да и о чем его могли тут допрашивать? – адмирал Сигор внешне сохранил полную невозмутимость, даже и бровью не шевельнул. И ответил так кратко, как только мог:
– Готов.
И тут же, подумав, что это слово могло быть воспринято как согласие на любое предложение, добавил:
– Если только вы не собираетесь предложить мне нечто, несовместимое с моей честью и воинской присягой.
– Об этом лучше будет судить вам самому.
– Хорошо, – сказал Сигор.
– Если что-то покажется вам неясным – переспрашивайте. Важно, чтобы вы действительно поняли. Итак…
Когда Крат умолк, адмирал молвил:
– Полагаю, вы не стали бы тратить время, чтобы потешать меня сказками. Раз так, то обстановку, в которую вы меня ввели, могу назвать критической. Что, по-вашему, я могу сделать?