Вторая мина легла гораздо ближе к «джипу», чем первая.
«Сейчас побегут», – подумал Усачёв и приказал своим бойцам:
– Мужики, смените магазины! По любому, кто из этих козлов попытается сбежать, открывайте огонь.
– Есть, – ответили «мужики» с энтузиазмом.
Третья выпущенная мина попала в «джип». Зрелище получилось впечатляющее. Мина пробила ветровое стекло, в салоне автомобиля ярко полыхнуло, и «джип» буквально развалился: вылетели стекла и двери, осколками раскурочило крышу, остов искалеченной машины охватило жаркое и жадное пламя.
Нервы у неизвестных в камуфляже сдали. Сначала одна, затем другая, затем третья фигуры отрывались от земли и, подставив спины, бежали прочь от городка, в сторону КПП – туда, откуда они пришли.
– Огонь! – скомандовал Усачёв и, вытащив табельный «макаров», сам принялся азартно палить в белый свет.
Один из бегущих споткнулся на ровном месте, зашатался и упал.
– Ага! – закричал капитан. – Не нравится, суки? Мы вам покажем…
Бегущие снова залегли, и в перестрелке наступила пауза.
Вдруг один из неизвестных приподнялся и замахал белой тряпицей. Сигнал, понятный и в Африке.
– Не стрелять, – распорядился Усачёв.
– Не стрелять, – распорядился Громов.
Человек с белой тряпицей встал и, продолжая помахивать ею, пошёл к городку.
«Отчаянный малый, – подумал о нём капитан. – Рискует. И осознанно рискует».
Парламентёр – а теперь этот человек с белой тряпкой получил статус парламентёра – приближался. Усачёв снова посмотрел на Громова. Тот сделал рукой жест, истолкованный капитаном как приказ пропустить парламентёра.
Парламёнтёр шёл в полной тишине, мелкие камешки вылетали из-под его высоких шнурованных ботинок. На фоне серого, пасмурного неба он в своём камуфляжном костюме и чёрной маске с узкими прорезями для глаз казался выходцем из иного мира, параллельной вселенной, где миллион лет идёт война всех со всеми, где нет никаких законов, кроме закона силы, а носитель униформы и чёрной маски – один из блюстителей его.
Парламентёр прошагал мимо бойцов Усачёва, и капитан проводил его долгим взглядом.
«Ну что, доигрались, козлы? – подумал Никита злорадно. – Пощады идём просить?»
Громов дожидался парламентёра, стоя у готового к стрельбе миномёта в полный рост – судя по всему, он не боялся провокации и внезапной пули. Он догадывался, что это за люди, почему они пришли сюда и зачем им понадобилось атаковать воинскую часть. Но всё равно не боялся. Наоборот, все сомнения, вызванные тем, что от крайней нужды приходится заниматься пиратством на воздушных линиях, после этого нападения улетучились. Точки над i наконец расставлены: война объявлена, враг наступает, необходимо дать ему достойный отпор. Громов был даже рад такому исходу и чувствовал уверенность в себе, в своих силах и в силах подчинённых ему людей.