– Кстати, я не заметил, когда мы садились. Как называется это корыто?
– Какое корыто? – не понял лемуриец.
– Ну, звездолет. Твой первый корабль. У него название есть? Или только бортовой номер?
– Такая мысль не приходила мне в голову, – смутился лемуриец. – Сейчас узнаем.
Поколдовав над пультом управления, Лукас выдал:
– Оказывается, у него и правда есть имя. Наш корабль зовется «Одноногая черепаха».
– Хм. Это что, намек на его скорость? Одноногая звучит как-то нехорошо. Сколько вообще у черепах ног? Две?
– Пожалуй, так. Две ноги, две руки. Все как у людей. Это ведь земное животное? Я анатомией черепах не увлекался, хотя, конечно, видел кое-каких.
– Я, в общем-то, тоже не биолог, – заметил Жмых. – Но, сдается мне, одноногая черепаха будет передвигаться медленно.
– Мне доводилось читать, что земные морские черепахи в родной стихии развивают огромную скорость, – сообщил лемуриец. – Они, наверное, не лапами в воде гребут.
– А чем?
– Плавниками.
– Может быть, – протянул Глеб. – А если у черепахи все в порядке, она не только в воде, но и по земле передвигается нормально. У меня в детстве была черепаха. Маленькая. Бегала довольно шустро. Так шустро, что однажды я не углядел, и она смылась.
– Да, – кивнул Лукас, – у нас в приюте для дефективных у одного паренька тоже была черепаха. И, ты не поверишь, она от него все время убегала. Хорошо, что рядом был я и неизменно ловил тупое земноводное.
– Что ты хочешь этим сказать?! – нахмурился Жмых. – Сравнивая меня с убогим пареньком, баллы ты себе в моих глазах не прибавляешь…
– О, не обижайся, пожалуйста, я просто хотел сказать, что с этими черепахами вечные проблемы.
Глеб насупился. Ему уже не раз казалось, что лемуриец над ним подтрунивает и явно считает, что находится на более высокой ступени развития, чем молодой коск, который в жизни только-то и видел, что туземный город Мамбасу на окраине межгалактической империи да еще Процион, Арктур и парочку тюремных астероидов. Галактические задворки, одним словом.
– В колледже мы, значит, учились, на пилотов и бурильщиков, – с ядовитой интонацией проговорил Жмых, – ну-ну. Интересно, как это ты так смог из приюта для даунов прямиком в колледж перебраться?
– К нам в приют пришел новый директор, – ответил лемуриец, – ему сразу показалось, что я отличаюсь от других воспитанников. Потом меня немного полечили особыми препаратами и электрическим током. И вот, вуаля, через месяц я уже сносно говорил на нескольких языках.
– Так ты до этого что, все время молчал?
– Ну да, говорю же, был очень погружен в себя. Большую часть дня я думал. Я размышлял о смысле жизни и своем предназначении. И еще сочинял стихи. Мысленно. Вот, к примеру, такое стихотворение…