Ванька укоризненно посмотрел на Ягуна.
– У Гоярына тоска. Такое иногда бывает у старых драконов. Они живут так долго, что их кровь становится холодной и ее перестает согревать даже ртуть. Совсем же древние драконы вообще перестают двигаться и замирают. Снаружи их покрывает мох, чешуя окаменевает, они врастают в землю, и их принимают за скалы или камни. Даже сердце у них бьется редко – один раз в тринадцать лет.
– Гоярын еще не так стар. У многих команд драконы значительно старше. Опыт компенсирует у них недостаток подвижности. Взять хотя бы дракона бабаев. И потом за пару тысяч лет до того, как дракон окаменеет, его пламя становится совсем холодным и не может растопить даже тонкого льда. Так? У Гоярына же пламя будь здоров! – возразил Ягун.
Ванька терпеливо посмотрел на играющего комментатора.
– Ягун, теперь я понимаю, почему мы с тобой дрались в детстве через день! Чем ты вообще слушаешь? Я не утверждал, что Гоярын сейчас вдруг возьмет и окаменеет. У него тоска, и, если не привести его в норму, он не сможет быть «воротами»! Это началось еще ранней весной.
– Надо дать ему ртути, и все дела! – предложил Ягун.
Ванька пнул что-то в темноте. Звякнуло пустое ведро. В сумраке вновь зажегся красный прищуренный глаз.
– Гениальное решение! Думаешь, я не даю ему ртути? Более того, это не простая ртуть, а ртуть с одолень-травой и цветком папоротника, сорванным в Иванову ночь!.. – язвительно сказал Ванька. Его, как и всякого профессионала – а уж в ветеринарной магии он был достойный ученик Тарараха, – раздражали советы «чайника».
– И что, не помогает?
– Помогает, но не от тоски. Просто разогревает кровь. Лечить тоску дракона одной ртутью так же глупо, как лечить любовь аспирином, – с болью сказал Ванька.
Таня быстро вскинула голову.
– Сегодня я полдня просидел в библиотеке. И вчера день. О драконьей тоске написано много, но все больше в философском аспекте, а то и вообще гекзаметром. Туману много, реальных советов вообще нет. К счастью, мне удалось набрести на книгу одного толкового мага. Он считался знатоком драконов, причем изучал их не в неволе – драконьи ангары он вообще презирал, – а в естественных условиях. Он жил вместе с драконами десятилетия, и даже смерть принял как дракон. Его заколол копьем один из тех средневековых рыцарей-лопухоидов, что дюжинами отправлялись на поиски подвигов. Правда, в основном рыцари убивали драконят, не вставших еще на крыло, и защищавших их дракониц, отрубали им головы и, взвалив на седло, отправлялись в город хвастаться. С самцами-драконами рыцари сталкивались редко, иначе расклад был бы другой.