«Хорошо, что я не назвала Пуппера по имени! Ванька вполне может подумать, что я просто шутила со Ржевским», – торопливо думала Таня. Она сообразила уже, что едва себя не выдала.
Некоторое время спустя, окончательно расстроив контрабас, она под каким-то предлогом сбежала из магпункта. Алконост увязался было следом, собираясь запеть, но передумал и отправился в подвалы клевать слизняков и зомбировать своим пением нежить.
До тренировки, которой Таня прикрылась, чтобы не отвечать на Ванькины вопросы, оставалось еще четверть часа. Таня Гроттер прикинула, что ей не хочется тащиться с контрабасом через подъемный мост, а потом по снежному полю мимо пруда. Она решила подняться на стену – туда, где не действовали уже полетные блокировки, – и долететь на контрабасе.
Поднимаясь на стену, Таня остановилась передохнуть на площадке, к которой примыкал небольшой круглый зал, который иногда называли «комнатой ссор и примирений». Говорили, ее когда-то построил Древнир, решивший, что, раз выяснения отношений все равно неизбежны, лучше сразу создать для них отдельное помещение. Во-первых, здесь, в Башне, ссорящиеся никому не мешают, а во-вторых, в «комнате ссор» всегда, даже летом, такие сквозняки, что долго скандалить ни у кого не возникает желания.
Дверь в комнату ссор была плотно закрыта, однако сквозь узкую бойницу все равно доносились голоса.
– Женщины – есть зло! Они слабы и изнежены! Не умея сохранять и приумножать, они живут на несчастьях всех смертных!.. Из-за женщины по имени Елена пала великая Троя, из-за женщины же мне сломали ребро, когда я был еще юн и глуп! – бубнил кто-то.
Таня узнала Поклепа. Его слова заглушил русалочий хохот.
– Клепа, не грузи! Клепа, мне холодно! Я хочу бусы!.. А твою Елену Медузия знала лично. Она говорит, у нее был слишком длинный нос.
– Не перебивай! При чем тут нос? Я тебя спрашиваю, при чем тут нос? – продолжал Поклеп. – Первая женщина лишила человека бессмертия! О, ваши хитрые речи и искусство лгать… Как ты вчера смотрела на водяного, на это ничтожество, на этот бурдюк с тиной!.. О вероломная! Я сглажу его, потом тебя, потом себя! Гыгли-мыгли-карадыгли!
Милюля сложила губки бантиком.
– Кле-епа, ты у меня такой умный папашка! Такой солидный! Бу-у-усы хочу! – капризно сказала она.
– Да куплю я тебе бусы, только не перебивай! Ты меня не слушаешь! – взвизгнул Поклеп.
Русалка снова захохотала своим неповторимым грудным смехом. Она уже выклянчила то, что хотела. Поклеп еще некоторое время скрипел, проклиная водяного, а затем внезапно прервался на середине длинного проклятия, и Таня услышала звук поцелуя.