Красная маленькая искра, сорвавшаяся с ее кольца, отбросила Зербагана на стену. Любой лопухоид от такого удара не просто сломал бы себе шею. Он стал бы мокрым пятном на стене, которое не отмыли бы и десяток укушенных гигиеной уборщиц. Однако Зербаган не был лопухоидом.
Поднявшись, он потряс головой и крикнул:
– Смертус истеричкум. Ненавижум психопаткус!
Это был старый прием опытных магов: скрестить два смертоносных заклинания, добившись гремучей смеси, которую невозможно парировать. Зуби успела отразить его искру и избежала гибели, однако заряд магии, вложенный во второе заклинание, оказался слишком сильным для нее, и она рухнула без чувств, на какое-то время выбыв из борьбы.
Без сомнения, Зербаган, в котором благородства было меньше, чем в танковых гусеницах, добил бы Зуби, но, к счастью, за нее вступились.
– Отвяниум сволочелло! – сквозь зубы произнесла Медузия.
Если она и выпустила искру, то ее никто не видел. Не исключено также, что Меди атаковала Зербагана силой своих магнетических глаз, силой древней и почти забытой. Ревизора завертело и отбросило на Поклепа, встретившего его несколькими одиночными искрами. Зербаган пошатнулся. Однако прирожденный завуч Поклеп не был гениальным магом. Буравить глазками младшекурсников – это, конечно, круто, но для серьезного боя такой практики недостаточно. И Зербаган это ему продемонстрировал.
– Кувалдус отбрыкус. Парбзит истреблениум! – крикнул Поклеп напоследок.
Ревизор ухмыльнулся и, не уклоняясь, принял последнюю искру, как стопку, на грудь. Искра качнула его, однако успехам Поклепа уже подведена была черта.
– Дохлянум! – быстро произнес Зербаган.
Искра, выпущенная не совсем точно, зацепила Поклепу щеку вместо того, чтобы попасть в лоб. Это спасло завучу жизнь, однако щека его мгновенно замерзла, как от местного наркоза. Поклеп упал, вслед за Зуби выбыв из битвы.
Тарарах, не полагавшийся на атакующую магию, в которой он не был силен, тем не менее знал, в чем его козырь. Недаром питекантроп любил повторять: «Лом, конечно, не искра, зато не дает осечек!»
Схватив огромный шкаф, в котором Ягге хранила травы и склянки, он поднял его над головой и с силой метнул в Зербагана. Зазвенело стекло. Ягге горестно застонала. Шкаф служил ей верой и правдой триста лет и, не встреться на его жизненном пути горячий питекантроп, мог бы прослужить еще столько же. Под лежащим на полу шкафом полыхнуло несколько искр. Это Зербаган, иссеченный осколками стекла, выпускал пар. Потолок магпункта, ослепив всех, залило розовое зарево. Когда зрение вернулось к преподавателям, они увидели, что Зербаган вновь на ногах и готов к бою.