Ягун рассеянно воззрился на кучку вещей на столе перед Дыром, в которых тот без особых церемоний копался.
– Это вообще-то мое! – сказал он Дыру.
– Я в курсе. Я их собрал. Мог бы, кстати, сказать «спасибо», – хладнокровно откликнулся Семь Пней.
– Если «спасибо» не булькает, то вам, скорее всего, подсунули «пожалуйста», – буркнул Ягун.
– Чего? – не понял Дыр.
– Ничего. Собрать чужие вещи одно, а рыться в них совсем другое!
Играющий комментатор придвинул стопку к себе, размышляя, что с ней делать. Комбинезон еще не высох. Прятать же вещи в карман халата не имело смысла. Если он забудет их вытащить, они сгинут вместе с халатом, когда пробьет его час.
Сверху стопки лежала фотография Лотковой. Повернувшись к Ягуну спиной, Катька причесывалась. Никакие истории с наляпами не поколебали ее спокойствия. Даже в падающем самолете она нашла бы время, чтобы подкрасить губы.
– Последняя ее фотка? Она у тебя хорошенькая, – сказал Семь-Пень-Дыр с видом заинтересованного гробокопателя.
– У меня. Ты это очень верно подметил: у меня, – ревниво подчеркнул Ягун.
Лоткова на снимке хмыкнула. Ягун готов был поклясться, что фотография их прекрасно слышит. Недаром Катька всегда оказывалась в курсе всех его проделок.
– Дыр, ты читал приглашение? – спросил Ягун.
Семь Пней кивнул.
– У всех один текст. Нет чтобы написать мне что-нибудь особенное, душевное. Милый Дыр, мол, ждем только тебя, скучаем только по тебе…
Ягун едва не брякнул, что если найдется такой выпускник или выпускница, который станет скучать исключительно по Дыру, то его неплохо будет проверить заклинанием нормальности.
– Ты и чужие приглашения читал? – спросил он хмуро.
– Ну конечно… Должен же я был как-то найти среди них свое? – заверил его Пень.
Он как всегда был убедителен и скользок.
– Так ты прилетишь в Тибидохс?
Дыр снова кивнул.
– Обязательно. Можешь не сомневаться: я там буду, – подтвердил Семь-Пень-Дыр со странным смешком.
Ягуну этот смешок совсем не понравился.
– Кстати, тебе крупно повезло! – вдруг произнес Дыр.
– Это я уже понял, – подтвердил Ягун, трогая скулу.
Ободранная в схватке с наляпами щека саднила. Голос до сих пор был, как у железного болванчика, которого на завтрак кормят наждачной бумагой.
– Считай, что ты разнес не одно приглашение, а сразу три… Попугаева с Пупсиковой работают здесь неподалеку. Трудовые будни – трам-парам-пам-пам! – пояснил Семь-Пень-Дыр.
– Разве они не в Москве?
– Были. Однако в Москве сейчас не слишком спокойно. Город фактически закрыт для магов, – со знанием дела сказал Семь-Пень-Дыр.
– С какой это радости? Всегда был открыт!