– Потому и вооружены, что не любим, – объяснила Вишня.
– Эх, госпожа Вишня, да кто ж её, войну проклятую, любит и кто её зовёт… – примирительно коснулся руки лируллийки Капитан. – Только она, увы, чаще всего без всякого спроса приходит. Сама. Ну, Механик, что встал? Вперёд.
И они двинулись вперёд.
Маша меня простила.
Не сразу, конечно. Пришлось дарить в больших количествах цветы и даже полушутливо стоять на коленях.
Странно, что я за каких-то два дня так привязался к этой, в общем-то, не самой эффектной в моей жизни девушке. Но что значит эффектной? Само понятие «эффектная» именно и предполагает сильное, но краткое внешнее воздействие физической красоты. И на тебя лично, и на окружающих. А Маша…. Было в ней нечто основательное, настоящее, чему я пока не мог подобрать слова, некая изначальная женская мудрость, которая, вроде бы, особо не проявляясь внешне, тем не менее чувствовалась во всех её, даже самых незначительных словах и поступках.
Однако слово «любовь» пока вслух не произносилось. И не потому, что я сомневался и не был уверен в себе. Хотя и сомневался тоже, потому что моё чувство к Маше уж очень было не похоже на те любови, что случались со мной раньше. Но что мы знаем о любви? Нам кажется, что мы уже не раз испытывали её и здесь для нас нет никаких тайн и неожиданностей, однако, когда она приходит снова, мы опять уверены, что любим впервые, а всё, что сладко терзало наши сердца в прошлом, не более чем легкомысленные увлечения.
И только к первой любви все вышесказанное не относится.
Впрочем, и кроме чудесной Маши у меня хватало впечатлений. Жизнь, казавшаяся до последнего времени никчёмной, скучной и лишённой хоть сколько-нибудь приемлемого смысла, неожиданно понеслась вскачь с такой прытью, что я напрочь забыл про свою ещё совсем недавнюю тоску, сплин, депрессию и прочую неизбывную хандру.
Сашка Ковригин, старая фэсбешная лиса, оказался прав. Слава выскочила на меня из-за угла и повисла на шее, будто красивая пьяная девка.
Кадры, что я отснял в на Ростовской АЭС, были показаны ведущими телекомпаниями мира, а репортажи помещались, как и обещал главный, исключительно на первой полосе и были перепечатаны с разрешения нашей редакции многими крупнейшими газетами Европы и Северной Америки, чьи корреспонденты просто не успели вовремя добраться до места событий. Мне даже пришлось дать несколько интервью своим коллегам, как человеку, своими глазами видевшему все пять бомб, установленных террористами в реакторном отсеке первого блока.
Но слава, известность и популярность газетчика и, уж тем более репортёра, – вещи эфемерные. Сегодня, в связи с невероятным и сенсационным событием, твоё имя гремит в эфире и печатается миллионными тиражами по всему миру, а завтра…. Завтра случается другая, не менее невероятная и гораздо более важная сенсация (сегодняшняя сенсация всегда важнее вчерашней), и сливки гонораров с молока тиражей снимает уже другой.