«Ну, разумеется, – думаю. – Часы. Кто бы сомневался. Нет, с подсознанием надо точно что-то делать – набито штампами по самое… сознание».
– Господи, – доносится до меня шепот Ирины, которая словно только что прочла мои мысли. – Какая еще Ратуша? Какие часы? Почему так банально?
– Ратуша городская, естественно, – поясняет Маша. – Что же касается банальности… Хм, не знаю. По-моему, уж лучше часы, чем какой-нибудь термоядерный реактор или гравигенератор.
Она поворачивает коня в узкий, освещенный редкими фонарями переулок, который совершенно неожиданно упирается в довольно обширный пустырь. Здесь мы оставляем коней пастись на травке и дальше идем пешком. Надо сказать, что лично мне первые несколько десятков шагов даются с немалым трудом. Кошусь на Ирину и вижу, что мой стажер также не слишком уверенно передвигает ноги.
– Чтобы я еще раз села на лошадь или коня… – бормочет она. – Как вы себя чувствуете, Петрович?
– Честно сказать, давненько мне не было так хорошо, – признается Петрович, и я искренне за него радуюсь. Хоть кому-то хорошо…
Маша ведет нас безлюдными переулками. Здесь нет фонарей, и лишь слабый свет из редких не спящих окон позволяет не спотыкаться в темноте. Если таков средневековый город, то я предпочту современные. Впрочем, откуда мне знать, каковы на самом деле были средневековые города? Если то, что мы видим вокруг, всего лишь бредни нашего подсознания, реализованные с помощью каких-то неведомых технологий… Запутанная история, и я даже не уверен до конца, что мне хочется ее распутывать. Единственное, что я знаю совершенно точно, – детей надо вернуть. Любой ценой.
– А что это за цивилизация хозяев, которую нужно возродить при помощи наших детей? – обращается к Маше Ирина, словно прочитывая мои мысли.
– Это очень древняя и давно исчезнувшая цивилизация, – не слишком охотно, как мне кажется, отвечает Маша. – Если совсем откровенно, то мы даже не знаем, погибла ли она или перешла на какой-то иной уровень развития. Но в этой Вселенной ее нет точно. А мы, искусственные разумные существа, и были созданы ею когда-то с той целью, чтобы в случае чего способствовать возрождению. Но здесь очень много непонятного и для нас самих. Например, время.
– Время? – переспрашивает Петрович.
– Да. Мы совершенно не представляем себе, сколько прошло времени с момента нашего создания до этой минуты. Мы как будто спали, а потом вдруг проснулись и получили возможность действовать.
– Черное Яйцо, – понимающе кивает Петрович. – Зря мы его не закопали обратно.
– Все дело в том, – продолжает Маша, – что мы не роботы. У нас есть предназначение, но нет жесткой программы, которую мы обязаны выполнить любой ценой. Поэтому я вам и помогаю. Но для кого-то из нас предназначение сильнее любой программы.