8
Мишин, Скорохватова, Соболева
Стартовая тройка, сияя, как нержавеющие чайники, заняла свое место в рубке. Экипаж и колонисты улеглись в прозрачные «саркофаги» анабиозных камер и, получив по несколько инъекций из встроенных в камеры пневмоинъекторов, погрузились в сон. Через четверть часа включились установки Афанасьева, и шесть с половиной тысяч сердец перешли на ритм три удара в минуту. Старт прошел, как и во время многочисленных испытаний, – безупречно. Гравинверсионные двигатели мягко подняли тушу корабля над поверхностью и по пологой траектории стремительно вытолкнули основной модуль «Ермака» из атмосферы. Час спустя корабль успешно состыковался с собранными на орбите грузовым и двигательным модулями, а через сутки приступил к основному разгону. Первая Межзвездная экспедиция началась…
– Наша вахта и опасна и трудна… – пропел пилот первой смены Игорь Мишин, нажимая на клавишу «ввод». – Программа разгона запущена. Все системы работают нормально.
– Вас поняли. Сеанс связи через три часа. – Центр управления полетом оставил пение без комментариев. – Конец связи.
– Девушки, а что у нас с завтраком? – поинтересовался пилот, разворачиваясь вместе с креслом в сторону биолога и бортинженера.
– По корабельному времени сейчас три часа ночи, родной, придется потерпеть, – покачала головой Галя Соболева, биолог смены.
– Отощаю я с вами, милочка, как вы это потом объясните Сомову? Он такой подход к здоровью экипажа не одобрит, как пить дать.
– Ничего, мы постараемся доказать, что в тебе была обнаружена пара килограммов избыточного веса, Игорек, и Сомов нас простит, – поддержала подругу бортинженер Ирина Скорохватова.
– Никакого взаимо-по-ни-ма-ния! – раздельно произнес Игорь склонясь к микрофону бортового журнала. – Психологам – «баранка»! Хоть чайку-то нальете?
– Это – пожалуйста, только без сахара, – Ира улыбнулась. – Вон там термос, а чуть левее кружка.
Мишин приуныл и, кряхтя покинув кресло, побрел к чайному столику. Соболева между тем оторвалась от компьютера, осуждающе посмотрела на Ирину и покачала головой.
– Сахар в выдвижном ящике, – сказала она и, кивнув в ответ на Игорево «благодарю», снова углубилась в работу.
Бортинженер опять загадочно улыбнулась и, используя боковую никелированную панель одного из приборов в качестве зеркала, поправила прическу. Пилот был ей далеко не безразличен, и на самом деле она была бы рада сделать для него все, что угодно, но опыт подсказывал ей, что пренебрежение вкупе с изящным кокетством обеспечит не только стойкий интерес со стороны мужчины, но и исключит возможность возникновения всяких неожиданностей с потенциальной соперницей Галей. Впрочем, у биолога было столько важной работы, что на личную жизнь она, похоже, отвлекаться не собиралась. Пилот же и инженер только следили за вошедшими в рабочий режим приборами, проводили неторопливую профилактику и корректировку, что занимало всего несколько часов в сутки. Все научные эксперименты и исследования были намечены на послеразгонный период, а это уже другая смена.