Силуэт заметался, словно понимая, что происходящее контролируется вовсе не им. Под потолком между погасшими люстрами начали расцветать яркие красные и желтые созвездия. Они росли, меняя цвет на синий, розовый, фиолетовый. Их свет становился все ярче. Зал залил поток смешанных бликов, а затем вспыхнул ослепительный белый свет, окончательно прибивший летающую фигуру к полу.
– Ну, посмотрим, что ты за фрукт! – крикнул я и азартно схватил незнакомца за вполне осязаемое, теплое плечо.
Высокий и стройный, азиатской наружности оппонент, сверкнув черными глазами, впился длинными цепкими пальцами в мое предплечье и бедро, пытаясь опрокинуть меня или удержать. Ничего знакомого в чертах его лица уже не было. Хотя он похож на того азиата, что стрелял в Музу… Или мне кажется?.. Нет, не похож… А что вообще происходит? Что это за сцена в аэропорту? Воспоминание? Нет, не мотался я по странам перед отлетом на «Ермаке», для этого у нас был целый отряд агентов, молодых и энергичных. Сон? Сон! Тогда следует проснуться, да побыстрее. У меня только двенадцать часов на доработку «искривителя», не хватает еще проспать собственную жизнь! Как бы отцепить от себя этого Али-бабу?
– Эй, снабженец! – заорал я, косясь на испуганного торговца. – Тресни его чем-нибудь по затылку! Скорее, иначе мы будем так бороться вечно!
Снабженец, как ни странно, поднялся и на негнущихся ногах подошел к моему врагу сзади. Ухватив с ближайшего столика за удобное горлышко бутылку «Белой лошади», он размахнулся и резко опустил сосуд на голову азиата. Звон разбитого стекла вырвал меня из объятий кошмара и вернул в капитанскую каюту «Ермака».
– Первый раунд за тобой, – сообщила мне Лена, осматривая голову лежащего ничком на полу Алика. – Придется наложить пару швов, но жить будет.
– Всем сортам виски всегда предпочитал «лошадь», – сказал я и усмехнулся. – А кто был третьим? Кто махал бутылкой?
– А кто у нас на корабле лысый, но смелый?
– Только Сомов, но он же в анабиозе?
– Порядку это, видимо, не важно, вы сражаетесь не здесь и не друг с другом, ты же не станешь арестовывать Алика за то, что боролся с ним во сне. Это, кстати, был не сон, а наваждение. Заметь, ты победил. Это говорит о твоем глубоком знании предмета своих исследований.
– Не понял.
– Ты почувствовал, когда поле сгустится, и вызвал «свет», это хорошо.
– Ты, что же, за всем наблюдала?
– Да.
– Как?
– Трудно объяснить, может быть, попозже я и попытаюсь, но сейчас у тебя нет времени на беллетристику.
– Да, пожалуй, – я все искал глазами осколки, но, не найдя, спросил Лену, – а где бутылка?