– Прорываться, – убежденно сказал Орлов. – Сидеть и ждать, пока придет дядя и перережет мне глотку, я не готов.
– Они стреляют без промаха с любого расстояния, далеко нам не уйти, – возразил я.
– Я тоже умею стрелять, – резко ответил Сергей. – Та жуткая винтовка, что была у Андрея, здесь?
– Вот, – я достал из шкафа две «зенитки». – Она и еще та, из которой подстрелили твоего китайца.
– Сделаем так, – Сергей говорил уверенно, словно все давно и тщательно обдумал, – все, включая Гостя, наденут боевые костюмы и шлемы. Если есть шанс, что кого-то клайрам приказано взять живым, – мы его используем, обезличив себя униформой. Ваши винтовки должны палить без передышки, во все стороны. Мы с Максимом останемся здесь до последнего момента и будем с высоты прикрывать ваш отход из этих вот «базук». Как только вырвитесь из кольца, рассыпайтесь в стороны и бегите подальше и побыстрее. Места встречи я вам не дам, на случай плена. Но не беспокойтесь, наши друзья вас рано или поздно найдут. Они, в отличие от клайров, местность знают.
– Есть поправка, – выслушав Сергея, сказал я. – Гостя надо доставить в бункер Шахрина сразу, а не «рано или поздно». Дорогу туда знаешь только ты, так что здесь останутся Кровицкий и я.
– Нет, доктор, – возразил из угла угрюмый Волкофф. – Стреляете вы, прямо скажем, слабовато. Здесь должен остаться снайпер. А учитывая размеры винтовок, снайпер покрепче.
– А как же ваше плечо?
Немец покосился на Макса. Тот улыбнулся и придал лицу выражение «с кем не бывает?»
– Уколите еще разок, и я его совсем перестану чувствовать, а в какое плечо приклад упереть, мне без разницы. Все равно попаду. Я вообще скрытый левша. Короче, колите, доктор, и мотайте отсюда!
Обер-лейтенанту было больно, это я видел, но переубедить человека, решившего героически погибнуть, причем решившего окончательно и бесповоротно, я не мог. Да и не хотел. Не сегодня, так позже парень закончит свой жизненный путь именно так, как собирается это сделать сейчас. Есть особая категория солдат, воюющих только для того, чтобы умереть со славой. В гражданской жизни они до посинения стоят на перилах моста, ожидая вертолетов с телевидением, прежде чем броситься вниз. На войне времени ждать просто нет. Шанс совершить подвиг, как ни парадоксально, выпадает редко, а смерть от шальной пули – часто.
– Хорошо, – сказал я, – только из окна друг друга больше не выбрасывайте.
Из лазарета послышался вздох облегчения. Женя? Волнуется, как бы я не остался? Только юных поклонниц мне не хватало в боевой обстановке. Деваться, правда, некуда.