– Испужались, песьи сыны! Решили, видать, что Юшка-каан в великой силе против них выступил, – хмуро пробормотал Фуцик. – Знали бы, кому служат…
– А вы знаете? – перебил его я. – Ну?! Не темнить! Отвечать быстро и четко!
– На что мне это? Хоть так, хоть эдак всяк шаг мне гибелью смертной грозит. – Пафос слов узника был достоин большой сцены, однако его упрямство я явно недооценил.
В этот момент в дверь, тихо постучав, бочком втиснулся Вавила.
– Вот вы где! А я вас все ищу, ищу. Вопросец есть.
– Ну, что еще? – недовольно буркнул я.
– Возницы, с позволения сказать, интересуются – с орехами-то чего делать?
– Фуцик! – Я обернулся к лежащему. – Зачем вам нужно было столько орехов?
Позор волшебного цеха упрямо сжал губы.
– Ну, как знаешь, – отмахнулся я. – Не желаешь говрить, спросим у хозяина.
Я покосился на толмача.
– Ну-ка, стань вон там, чтобы тебя в зеркальце видно не было, да слушай внимательно.
Волшебное стекло вновь пошло волнами, оставаясь при этом обсидианово-черным.
– Ты всё еще здесь, недоумочный сукин сын? – послышалось из дальней дали нежное приветствие «крестного отца».
– Вот вы меня не полюбили! – с деланным удивлением посетовал я. – За что, спрашивается? Сладок кус я у вас изо рта не вынимал, зеленым вином не обносил. Вот, кстати, шестерку вашу козырную от злых людей сберег, а то б не быть ему уже живым.
– Оно бы и к лучшему, – сквозь зубы процедил всё еще неведомый, но уже близкий враг.
– Ну что ж вы так! – мягко пожурил я. – Фуцик так тепло о вас отзывался, так много всего рассказывал!
– В игры со мной играешь, выползень гадючий?! Ужо доберусь я до тебя!.. – прошипел голос по ту сторону зеркальной глади, и от яда, таящегося в нем, стекло, казалось, вот-вот пойдет пузырями.
– Ну, опять! – продолжал юродствовать я. – Тут, понимаешь, всей душой, а вы мне невесть чем угрожаете! Я чего тревожу-то. Тут у меня орехов сыскалось видимо-невидимо, так крестьяне слезно просят им отдать. А Фуцик кричит, что это ваше добро и трогать ни-ни…
– Сожри их и сдохни! – любезно порекомендовал мой таинственный собеседник, заканчивая разговор.
– Угу, – кивнул я, возвращая трофейное средство оперативной связи в исходное положение. – Угу. Бесхозяйственное отношение к ценному посевному материалу! Ну что, – я бросил взгляд на урядника, – голос знакомый?
– Оно как же! – Польщенный доверием Несусветович картинно пригладил кончики усов. – Хоть и ругань ругательская до ушей моих доносилась, да глас изменен, но как не признать! Таких речей, раз услышав, не забудешь. Наушник это королевский – Ян Кукуевич! Я вам о нем давеча сказывал.