– «Эх», – вздохнул Лис, – вот же ж не мала баба клопоту, купила порося!»
– О великий, – прервал раздумья Вснедина почтительный ученик, – быть может, это дерзость с моей стороны – отвлекать вас от возвышенного созерцания, но я прошу простить мне ее, ибо…
– Ты конкретно говорить можешь? – оборвал словесный каскад мой друг.
– Впереди с обеих сторон в лесу вооруженные всадники с собаками. Около сорока человек.
– Гаплык, – пробормотал Лис себе под нос, подтягивая ремень колчана так, чтобы было удобнее вытаскивать стрелы. – Поезд прибыл на конечную станцию, просьба освободить вагоны.
Я подал знак остановиться. Возница, очевидно, слышавший краем уха сообщение Ансельма, натянул вожжи, останавливая тяжеловозов, и заерзал на месте, явно готовясь дать стрекача.
– Я т-тебе подергаюсь, – зашипел на него Лис, демонстрируя увесистый кулак. – Сиди тихо. Зашибу!
Испуганный абориген посмотрел на Венедина жалостливым взглядом, изображая на лице страдальческую покорность.
– Ну, блин, ну шо за напасть! – повернулся ко мне Лис. – Честное слово, я уже готов поверить, что Горе-злосчастье вновь увязалось за нами. Только вот завываний не слышно.
Словно в опровержение его слов из возка послышались всхлипывания, и ноющий голос Алены Мстиславишны провозгласил в наступившей тишине:
– Мне холодно! Укрой меня. Почему на этой дороге так трясет? Почему мы остановились? Я хочу есть!
Лис замотал головой, отгоняя навязчивый морок:
– Бр-р… Нет, почудилось. Просто приболела девонька. Из возка послышался звук звонкой пощечины и вновь чьи-то сдавленные всхлипы.
– Но уж как-то совсем болеет, – печально подытожил я.
Лай собак, о которых говорил Ансельм, становился все ближе и ближе, так что ни у кого, похоже, не осталось сомнений, что прямо на нас несется баронская охота. Словно в подтверждение наших предположений в лесу прогремел рог, ему ответил еще один, третий где-то поодаль подхватил его песню, сообщая кому-то о наличии в той стороне чащобы непроходимого для зверья заслона.
– Не иначе как вепря гонят, – вслушался в звуки роговой музыки Лис. – Ишь, как переливает! Ту-ту-ту-у.
Будто в подтверждение его слов на лесную дорогу выскочил подраненный секач и, внезапно наткнувшись на наш кортеж, замер на месте, порывисто дыша и с ненавистью обводя невесть откуда взявшуюся преграду маленькими, налитыми кровью глазками. В следующее мгновение кабан, размером более походящий на молодого теленка, пронзительно взвизгнул и со всех четырех ног бросился на нас в атаку, оглашая округу на редкость противным визгом.
– Ну ни хрена себе! – Две стрелы пропели в воздухе и третья уже легла на тетиву Лисовского лука. Одна из стрел вонзилась в глаз разъяренной твари, другая вошла ему в рыло, но разогнавшийся торпедой вепрь, казалось, и не думал останавливаться. Я развернул Мавра на месте, пропуская мимо яростную тушу, уснащенную парой отменно острых кривых клыков-кинжалов. Зверь затормозил, не найдя на месте облюбованной мишени, и завертелся, вновь выискивая ее для очередной атаки. Оперения стрел, торчавшие из морды, придавали животному жуткий, едва ли не мистический вид. По моим расчетам, он уже должен быть мертв, но, похоже, вепря эти расчеты не интересовали вовсе. Он пошатывался, с каждой минутой теряя вес больше крови, но был еще достаточно силен, чтоб одним движением вспороть брюхо коню или же подмять под себя и в клочья разорвать человека.