– У тебя у самого бой с головой. Причем ты, похоже, побеждаешь. Ты шо же это думаешь, я тебя здесь одного оставлю? А то я твой почерк не знаю! Тебя ж без меня враз к смертной казни приговорят.
– Не надо меня оставлять, я тоже домой хочу. Сделаем все просто и без лишнего шума. Вы с Ансельмом летите к могиле Синедриона, распугиваете карезминов, а я привожу коней, не оставлять же их здесь на добрую память. Затем можно устроить последнюю гастроль с летающими по воздуху камнями, молниями, прочей показухой в таком же роде. Потом дракон исчезает, а Ансельм остается. Причем, заметь, не просто в качестве способного ученика знаменитого венедского мага, а победителя ужасающего дракона и, понятное дело, защитника союзных императору карезминов.
Лис посмотрел на меня с показным удивлением.
– А шо, ничего. Еще, конечно, не «о великий», но уже где-то так «о грандиозный». Ну шо, прямо сейчас и ломанемся?
– Слушай, – вздохнул я. – Завтра уже должны отцов Церкви на волю выпускать. А кроме того, я слышал во дворце, что если все нормально, то как раз завтра и свадьба Алены с Людвигом. Может, чуток задержимся? Опять же, какой смысл ночью лететь, чего доброго, с курса собьемся. Да и в потемках Черный дракон смотрится не так эффектно.
– Не, ну кому шо, а курци просо. Все бы тебе на свадьбах нажираться! В конце концов не тебя женят! – возмутился Лис, видимо, пропуская мимо ушей остальные мои доводы. – В конторе-то, поди, заждались! Мы уже год лишку здесь носимся.
– Учитывая темпоральные искривления Болховитинова-Роджерса, что-то около трех месяцев, – поправил я. – И то, если мы в красном секторе спирали Литмана.
– Ну ладно. Бог с тобой, – сжалился Венедин. – Будем считать это твоим последним желанием. Но учти, если эти «папы» и «мамы» завтра выползут из церкви и начнут тереть по ушам, что им еще нужно посовещаться в комиссиях, мы плюем на все с самой высокой здешней колокольни и наконец-таки делаем всем ручкой. Потому как прежде, чем они в третьем чтении утвердят текст своей капитуляции, рак на горе свистнет.
Я молча кивнул, надеясь на лучшее.
* * *
Утро следующего дня в Иерусалиме ожидали так, как, вероятно, не ожидали ни одно другое за всю его тысячелетнюю историю. Еще с ночи к воротам цитадели тянулись толпы зевак, надеющихся краем глаза увидеть предстоящее зрелище и услышать хоть единое слово из того, что должно было быть сказано нынче затворниками храма.
Мне с великим трудом удалось пробиться к воротам сквозь окружавшую недостроенную цитадель толпу. Провожаемый завистливыми взглядами, я предъявил охране пропуск с императорской печатью и был пропущен внутрь крепостных стен, где в узких улочках, оттесняемая многочисленной стражей, жалась к стенам кучка избранных, тех, кому в заветный час было позволено находиться близ императорской ложи. Караульный начальник, знавший меня в лицо, молча кивнул, указывая на узкий проход меж молчаливых шеренг копейщиков.