* * *
В лагерь мы возвращались пешком, поскольку возвышенное положение на спине Мавра все еще вызывало у меня неодолимое желание сжать землю в объятиях. Обходя мертвые тела, переступая через чьи-то ноги и руки, стараясь не поскальзываться в лужах подсыхающей крови, мы продвигались все ближе к утренним позициям, туда, где был назначен сбор остатков нашего полка.
– Вот, смотри. – Лис, сменивший воодушевление боя на досадную говорливость, поднял с земли причудливо согнутый монгольский лук и, стерев с него буроватые капли запекшейся крови, ткнул его мне под нос. – Вот как они это делают?
– Что именно? – старательно подбирая слова, спросил я.
– Да ты попробуй, попробуй, – не унимался Лис, любовно поглаживая пальцами вычурный изгиб грозного оружия. – Китайский лак! Это просто чудо что такое. Дерево под ним и дышит, и не впитывает влагу. Я институтским химикам уже плешь проел, вернее, проел бы, если бы осталось, что проедать, прося их синтезировать хоть что-нибудь похожее. Сейчас! Болтов тачку. Либо не дышит, либо пропускает. Говорят, привезите нам образец жидкого лака, и мы вам определим формулу. А где ж его взять, тот образец, когда китайцы берегут этот лак тщательнее, чем Праматерь секреты своей несгибаемой девственности?
– Лис, – с укоризной сказал я, – не богохульствуй.
– Да ну, оставь! – отмахнулся мой друг, вновь размахивая луком у меня перед носом. – Прикинь, они гонят этот лак в промышленных размерах, покрывают им все что ни попадя. Разве что очко для унитаза не покрывают, и то только из-за того, что его у них еще нету. А Институт не может добыть жалкого десятка капель, чтоб произвести анализ.
Вряд ли моего боевого товарища до такой истерики доводила проблема отсутствия вожделенного лака. В конце концов он много лет прекрасно обходился без него. Просто напряжение сегодняшнего дня таким дурацким образом рвалось наружу, требуя выхода.
У самой позиции генуэзской пехоты, заваленной теперь грудами тел коней и всадников, мы немного притормозили, выбирая хоть сколько-нибудь проходимую тропу к нашему лагерю. Большинство из тех, кто несколько часов назад с таким остервенением рвался сюда, стремясь сокрушить передовой полк, нашли здесь свою последнюю дорогу в страну весенних пастбищ, или что уж у них там заменяло Царствие Небесное. И эта ужасающая свалка человеческих и конских останков вое еще продолжала дышать, стонать на разные лады и двигаться, порой в конвульсиях, а иногда вполне осмысленно.
– Эй! – оборачиваясь назад к воинам нашего полка, устало бредших к бивуаку, крикнул Лис. – Разберитесь, что тут к чему. Тех, кто совсем плох, добейте, тех же, кто еще подаст надежды, перевяжите и в лагерь.