, и запели стрелы каленые свою тихую смертную песнь. Вот одна ударила в спину Лиса, вторая… раскинул он руки, словно в последний миг силясь обнять весь белый свет, и упал в густую траву, скрываясь от моих глаз.
Я гнал коня все дальше, пока не преградил мне путь хоробрый Илья свет Володимирович по прозванию Муромец. Молнией сверкнул его меч, и покатилась отсеченная голова, пятная кровью алою степные ковыли…
Памятники героям обходятся державе куда дешевле, чем живые герои.
Людовик XIV
Обозная повозка, в которой мы ехали, волочилась медленно, а уж для человека, привыкшего к европейским спидвеям, и вовсе почти не трогалась с места.
– Капитан, – лежавший рядом Лис поднялся на локте, – я хочу тебя поздравить.
– С чем? – Я лениво открыл глаза, все еще не желая расставаться с полуденной августовской дремой.
– Сколько раз нас с тобой приговаривали к смертной казни, и гляди-ка, действительно казнили.
– Не подходит, – я вновь закрыл глаза, – нас не казнили, а убили при попытке к бегству.
– Да, – огорченно откинулся Лис. – Пожалуй, ты прав. Зато какое шоу! Слабонервных просят удалиться, сильнонервных пристегнуться. Женщины от безысходности и трагизма заламывают руки, закладывают за воротник и рвут в клочки последнее бикини.
– Лис, ты дашь поспать? – недовольно буркнул я.
– Мертвецким сном?
– Да ну тебя!
– Ты ничего не понимаешь, – не унимался Лис. – Думаешь, хухры-мухры всадить с тридцати метров две стрелы в доску двадцать на тридцать? Да еще если доска под плащом. Да на всем скаку. Да по человеку, который тоже не стоит на месте.
– Не хухры-мухры.
– А трюк с отлетающей головой? А стражник, которого ты зверски заколол недрогнувшей рукою?
– Тоже не хухры-мухры, – вяло отозвался я, но моего друга это явно не удовлетворило.
– Какой талант! Какая джигитовка! Прям Мухтарбек Кантемиров!
– Татарин? – насторожился я.
– Темнота-а! Каскадер!
– А, тогда ничего.
Процедура собственного убиения отчего-то произвела на Лиса неизгладимое впечатление. Он пришел в такой неистовый восторг, что, казалось, готов был вновь и вновь гибнуть на глазах у изумленной публики. Однако заявок на наши головы больше не поступало. Путь опять лежал в Новгород, в объятия старинного приятеля Хельмута Штолля. «Я возвращаю ваш портрет», – не преминул съязвить Лис на канале связи в ответ на распоряжение Володимира Ильича укрыться в гостином дворе ганзейца и озаботиться там кораблем, способным принять на борт невесту имперского принца со свитой и стражей.
– Интересно, почем сейчас корабли на новгородском рынке?
Я лежал, стараясь отрешиться от фонтанирующего остроумия Лиса, искренне считая, что человек, убитый вчера, имеет право на отдых в преддверии новых славных дел. Когда в степи у Калки мы съехались с Ильей Муромцем у заранее заготовленного обезглавленного тела, обработанного для верности Яросветом, глаза наши встретились, он едва заметно кивнул, я резко наклонил голову вперед, прижимая подбородок к груди и приводя этим в движение своеобразную катапульту за спиной, заряженную головой номер два. После чего, стараясь не страховаться, рухнул на землю и, оставив на память «двойнику» свой византийский пурпурный плащ, быстро-быстро пополз как можно дальше от места «гибели».