– Площадной, – тихо пояснил лешак. – Это из наших.
Между тем каменный человечек поспешил убраться с проезжей дороги, торопясь укрыться в сомнительной тени унылой дубравы.
– Ты задержался, – отделяясь от древесного ствола, проскрипел старшак, недовольно глядя на соратника.
– Раньше не мог, – начал оправдываться площадной. – Дорога забита псеголовцами, видать, в очередной набег собираются.
– Странно, – покачал головой суровый лесняк. – Поутру об этом неведомо было.
– Ну, уж как есть, – развел тротуарными плитками вестник. – А у вас чего нового?
– Жабы доставлены, как и было уговорено. Сейчас бы их в сторонке припрятать, а как обратно телеги порожняком воротятся, так мы короба меж плетенок и схороним.
– Толково, – похвалил старого подпольщика площадной. – Я, пожалуй, лошадей подержу, а вы как раз с ветвей верхних груз и опустите. Так что завтра ждите известий. На всю Империю шум поднимется!
Уж и не знаю, какой шум должен был подняться завтра после публичного харакири самоотверженных подданных жабьего короля, но сегодня…
– Псеголовцы! – раздался истошный скрип одного из леших.
Я оглянулся, надеясь увидеть очередных страшилищ, но тщетно. Непроницаемая мрачная древесина презрительно напомнила о деревянном мешке, в котором я по-прежнему находился. В мгновение ока мысль досадная, точно заноза в седалище, пронеслась извилинами мозга, вызывая нестерпимое желание взвыть волком. Пройти хренову тучу километров, преодолеть чертову уйму разнообразных преград, и все только для того, чтобы в трех шагах от намеченной цели быть доставленным к праздничному столу самозваной Повелительницы всевозможной нечисти в этакой подарочной упаковке?! Разве что бантика не хватает!
– Вылезай! Скорее!
Нутро мертвоживущего дуба распахнулось, словно застегнутое на змейку. Молодой леший, едва не выкинув меня из дупла, камнем рухнул наземь и начал с усердием канавокопателя закидывать в опорожнившееся древесное чрево валяющиеся у подножия каменные желуди.
– Псеголовцы идут!
Впрочем, теперь об этом можно было не говорить. Теперь я это увидел воочию. Увидел и пожалел, что не нахожусь в старом добром Лукоморье с его удивительно мягким бодрящим воздухом, пропитанным восхитительными ароматами, не веду глубокомысленных бесед о фольклоре с Ученым Котом, и под рукой нет крупнокалиберного пулемета, желательно спаренного.
Дубрава была окружена. Со всех сторон, сжимая кольцо, на нас шаг за шагом шли омерзительного вида существа, нечто среднее между очень волосатым человеком и взбесившейся кавказской овчаркой. Красные глаза зверолюдов светились неутолимой жаждой крови, с клыков оскаленных пастей на землю падала слюна, заставляя жухнуть траву и листья под ногами. В руках-лапах свирепые исчадия горячечного бреда сжимали суковатые дубины, хотя, честно говоря, и без оружия их вид был способен вызвать заикание даже у немого. В их безрадостном вое сквозила печальная мысль, что еды, то бишь нас, на всех не хватит, а жрать хочется чертовски и уже который день.