Вадим распахнул двери, в шутливом поклоне склоняясь перед принцессой и феей, обхватившей девушку за плечи.
– Стоять!!! Никто не выйдет отсюда! – голосом, позаимствованным у драконьих предков, взревела Дева Железной Воли.
– Отдохни, старушка!
Зеленый в красных маках сарафан, вырванный рукой Злого Бодуна из котомки Делли, выпорхнул яркой птицей из насиженного гнезда и, на лету расправляя складки, упал между нами и неистовавшей смотрительницей маяка. Огромные красные цветы, не имея возможности разрастаться вширь, плотно окружили подугасшую скандалистку, и я, опасливо глянув через плечо, увидел, как закрываются ее глаза, и подкашиваются в последнем шаге колени, и поблескивает меж зеленых стеблей золотая монетка.
– В натуре покемарь чуток! – закрывая массивные двери, подытожил могутный витязь. – Перегрелась! Ну че, Машенька, целуем твоего принца и чисто по домам? – В голосе друга слышалось нескрываемое сожаление.
Но, увы, мир не был совершенен даже с Девой Железной Воли, а уж тем более без нее.
* * *
Остроклювые грифоны, невосприимчивые к чарам сока минеральных дров, с легкостью необычайной перебросили всю нашу веселую компанию на Гуральский кряж, туда, где еще ожидали возвращения хозяев оставленные под драконью ответственность волшебные кони.
– Ну, наконец-то! – увидев возвращающуюся принцессу со свитой, дрожащим голосом взревел дракон, отбрасывая обычные витиеватости. – Что ж это вас так долго не было? Синебокому вашему совсем худо!
– Что случилось?! – насторожился Вадим.
– То и дело орет: «Нас не догонят!» И почему-то сразу двумя женскими голосами.
* * *
Но в целом все было в порядке. Миновав Гуралию и отчего-то весьма возбужденную Субурбанию, мы чуток задержались на возводимых за Малиновой линией полевых укреплениях, чтобы обнять и поблагодарить за помощь Вадюниных брательников. Теперь, въезжая в столицу Груси, Злой Бодун бережно хранил свежий поляроидный снимок: четверка витязей в богатырском дозоре. В центре, с «мосбергом», возвращенным лесовичками, Вадим. Крестики, звездочка и Вадюнина закорючка скрепляли лаконичную, но гордую надпись: «На память о службе!» Стоит ли говорить, что такие же снимки остались у хоробрых стражей пограничья.
Теперь мы возвращались в ликующий Торец Белокаменный, разукрашенный в преддверии свадьбы ее высочества и королевича Элизея. Дракон, доведенный до истерики шлягерами, рвущимися из груди Ниссана, без разглагольствований согласился помочь влюбленным поскорее завершить предсвадебное путешествие, и теперь восторженная толпа зевак валом валила поглазеть на въезд в стольный град вельми рьяного одинца и его могутного помощника.