При самом лучшем раскладе все, что могла сейчас предпринять Черная вдова, это устроить дебош на границах с Испанией силами разрозненных отрядов наемников. На что-либо сверх этого у нее не было ни денег, ни людей. Серьезный поход во владения Филиппа II был попросту невозможен. Армия гизаров, поддержанная испанским королем, контролировала едва ли не треть ее страны. Екатерина, утратившая со смертью сыновей все права на управление страной, по-прежнему оставалась самой влиятельной и, что особо важно, наиболее состоятельной из враждующих сторон. Не то чтобы королева была несметно богата, но ее соперники и вовсе мало чем отличались от последних бедняков. Разве что титулом.
Мой “брат-близнец”, еще не названный огнекудрой Бэт “Антихристом по неблагодарности”, уже вполне проявлял задатки этой милой королевской добродетели. И для того, чтобы он хоть пальцем шевельнул ради чьей бы то ни было политической выгоды, у него должны были быть весьма полновесные основания. В золотом эквиваленте.
Так что весьма сомнительно, что хоть одна из воюющих партий взяла бы на себя труд озаботиться чьими бы то ни было проблемами, кроме своих собственных. Скорее всего надежда Рейли на реальную помощь французов не имела под собой ни малейших серьезных оснований. Что бы досадить пиренейскому соседу, они, пожалуй, готовы были заключить союз с Англией, но защищать ее французы были готовы, как выражался Лис, “не прикладая рук”.
На месте Уолтера можно было попробовать привести наемников из германских княжеств, уже много лет живущих по принципу: “Чья власть – того и вера”. Но во-первых, для содержания армии наемников, опять-таки, нужны были весьма немалые деньги, с которыми парламент вовсе не желал расставаться. Во-вторых, на ближайшие годы предложение не превышало спрос. Вильгельм Молчаливый и Генрих Наваррский практически подчистую разобрали всех тех, кто желал поднять оружие против испанцев.
Погруженный в эти грустные мысли, я быстрым шагом направлялся в церковь Святого Иоанна, так что едва не столкнулся с Олуэн, подкармливающей свою крепкоклювую паству. Черные, как похоронные агенты, птицы, переполошенные моим стремительным маршем по их трапезной, взмыли к небу, возмущенным карканьем выражая свое крайнее неудовольствие.
– Вы уже проснулись, монсеньор? – приветливо улыбнулась девушка, подзывая к себе кружащих над плацем воронов. – Прикажете подавать завтрак?
– Не сейчас, – покачал головой я. – Минут через сорок – не раньше!
– Хорошо, – с легкой досадой согласилась заботливая хозяйка. – Я подогрею яства, но должна заметить, что от этого соусы теряют большую часть своего вкуса.