Между тем призрак с заветным сокровищем взмывал все выше, разрывая ночной мрак жутким сиянием. Вот мантия, украшавшая плечи Анны Болейн, сама собой развернулась, точно параплан, и, скользя по незримому потоку ночного ветра, полетела вниз. Вслед за этим во двор Тауэра градом посыпались монеты, короны – словом, все то, что ныне не составляло ни малейшей ценности для тающей в воздухе скорбной вереницы бесплотных духов. Лишь только венец Гвендалайн, сияя звездой в руках уже почти незримого призрака, медленно уплывал из Тауэра, демонстративно покидая поруганную резиденцию королей Британии.
Для нас с Олуэн это было сигналом к началу действий. Пока онемевшая толпа, тыча в небо пальцами, не находила слов, чтобы описать сию неописуемую процессию, никто и не подумал следить за тем, кто и куда передвигается в этот момент по Тауэру. Покуда все шло замечательно. Можно было не сомневаться, что завтра многократно приукрашенная весть о неурочной выходке духов обойдет весь Лондон, а уже через неделю во всем королевстве не найдется уголка, где бы ни рассказывали ужасов об исчезновении заветного венца истинных властителей острова.
Старинная легенда обретала второе дыхание, и это было как раз то, что нам надо.
– `Капитан! ` – раздалось на канапе связи радостное восклицание Лиса. – `Зрю воочию лучшее в мире привидение с короной! Заходит на посадку по глиссаде, шо тот Бэтмен на авиасалоне. Так шо считай, дело в шапке и она уже наша! Крутая, я тебе скажу, штуковина! `
– `Я видел издали `, – поспешил с ответом я. – `Позже, даст Бог, рассмотрю поближе. А сейчас – извини, я сосредоточусь на Елизавете `.
Связь отключилась, и я с нетерпением уставился на окна дома лейтенанта, где должен был появиться прочерченный фонарем крест – условный сигнал Олуэн.
По логике приключенческого жанра, к которому, несомненно, относится побег из застенков Тауэра, вероятно, следовало заметить емко и лаконично: “Стража спала*.
Однако в данном случае это было бы неверно. Да и как тут уснешь, когда летучий дивизион неупокоенных призраков устраивает пляску духов и смотр-парад своих частей. Простите за невольный каламбур! И все же неусыпную охрану Элизабет Тюдор абсолютно не волновали суета и паника, царившие во дворе крепости. Их вообще ничего не волновало. Улыбчиво-расслабленные лица девонширских головорезов вполне недвусмысленно указывали, в каких далеких эмпиреях витало сейчас одурманенное сознание хозяев этих лиц. Один из стражей, с бородой едва ли не от глаз и с черными усами врастопырку, сидел, вытянув ноги поперек заветной двери, и самозабвенно, точно соску, облизывал указательный палец. Я отодвинул его мосластые ходули от прохода, но он, не обратив внимания на бесцеремонные действия невесть откуда взявшегося наглеца, лишь отвернулся носом в стенку, добиваясь материнского молока из-под почерневшего от грязи ногтя.