– О нет, – захохотал отшельник, и его суровые черты исказила улыбка, казавшаяся неуместной на измождённом лице. – Я знаю! Я знаю, что король высадился в Дувре и разбил там изменника Мордреда. Я знаю, что он разбил его на холмах Бархем-Даун, заставив бежать точно зайца, и теперь, лишь вчера утром, он был неподалёку.
– Куда? Куда он направился? – выпалили мы с Лисом, не сговариваясь.
– В замок герцога Ллевелина, к Адриановому валу, – гордо произнёс прелат. – Передохните, подкрепитесь, если у вас есть чем, а после заутрени я выведу вас на дорогу.
Опасность – опьянение, которое отрезвляет.
Альфонс Доде
Утро встретило нас парой ячменных лепёшек, принесённых невесть кем в лесную глухомань для подкрепления сил преподобного отшельника. Эти незамысловатые хлебцы да глиняная плошка росы, собранная святым отцом, вот всё, что составляло утреннюю трапезу вчерашнего архиепископа. Однако, невзирая на категорические отказы, он всё же преломил несчастные лепёшки, вручив нам перед отъездом большую часть своих съестных запасов.
– Дух, не обременённый заботою о страстях телесных, воспаряет к небесам, аки белый голубь. Вам же, доблестные воины, след подкрепить силы, ибо справедливое дело, коему вы служите, потребует их от вас до последней капли, – напутствовал он нас, указывая длинными узловатыми перстами едва натоптанную тропинку, скрывающуюся в высокой траве у подножия скал. – Езжайте, она выведет вас на дорогу, по которой вы без труда доберётесь до Кэрфортина, где правит вернейший союзник Артура, Страж Севера герцог Ллевелин. Передайте ему моё благословение и да хранит вас Господь. – Он осенил нас крестным знамением, и мы что есть сил пришпорили коней, спеша наверстать потерянное ночью время.
Солнце ещё не спеша катилось в зените, едва лишь присматриваясь, куда лучше опуститься на ночёвку, когда перед нами открылись изрядно обветшавшие за век после ухода римских войск, но всё же весьма внушительные укрепления Адрианового вала. Бесконечная стена его, кое-где полуобрушенная, но местами сохранявшая полную боевую готовность, как во времена цезарей, появлялась из-за горизонта на западе и тянулась сколь видел глаз, скрываясь вдали на востоке. Здесь дорога превращалась из разбитого копытами и колёсами просёлка в широкую, выложенную каменными плитами трассу, любовно сработанную римскими инженерами и предназначенную для бесперебойной переброски войск от одного форта вала к другому.
Собственно говоря, одним из таких фортов, несколько разросшимся и вновь укреплённым учениками учеников всё тех же имперских инженеров, являлся Кэрфортин, или, вернее, римский Каэр Фортун – Замок Фортуны. Четыре башни его, возвышавшиеся на безжизненной скале, господствовали над лежащей внизу равниной, предоставляя хозяину этих мест прекрасный обзор на все стороны света. Пожалуй, в стихах пылких сочинителей рыцарских баллад этот замок мог именоваться неприступным, уж во всяком случае, взбираться к его воротам по крутому склону было действительно трудновато. Судя по тому, что в разгар дня ворота были заперты и мост, соединяющий цитадель с аккуратно насыпанным каменным холмом предвратного укрепления, был поднят, Кэрфортин находился на военном положении.