– Рейнар, сейчас я должна трижды обойти холм противосолонь. Когда остановлюсь и подниму руки, начинай играть. Только на этот раз, пожалуйста, не пой. Никаких больше пьяных филинов. Когда я закончу заклинание… Если он появится, играй плясовую, пока не дам сигнал прекратить. Начинаем! – всё так же тихо сказала она. – И будем надеяться, что Кернуннос одолжит нам ненадолго своего шута.
С этими словами Лендис повернулась и начала обходить холм против часовой стрелки. Кузина обошла его трижды, ступая как можно тише и ничего не касаясь. За время её обхода Годвин опустошил корзинку и, оставив содержимое возле мощного валуна в полчеловеческого роста, застывшего у самой воды, отступил назад так же тихо, как это делала Лендис. Когда же наконец королева закончила вечернюю прогулку вокруг безымянной высотки, она сделала знак Лису и запела:
Ветер ли старое имя развеет,
Нет мне дороги в мой брошенный край.
Если увидеть пытаешься издали,
Не разглядишь меня, не разглядишь меня,
Друг мой, прощай!..
Честно говоря, я тоже считал эту песню произведением поистине волшебным, но кто бы мог подумать, что стихи великого индийского поэта Рабиндраната Тагора годятся для свершения магического ритуала в горах Каледонии. Мы с Лисом невольно переглянулись, поскольку отлично помнили тот день, когда мой славный напарник, переполненный самых лирических чувств, исполнял очаровательную балладу, услаждая слух юной принцессы Лендис. Я хотел поделиться своими соображениями с Рейнаром, но не успел. Что-то очень твёрдое щёлкнуло меня по лбу, заставляя схватиться руками за голову в попытке загнать обратно искры, сыпанувшие из глаз. Судя по тому, как Лис, бросив музыкальный инструмент, схватился за ухо, с ним случилось нечто похожее. Вслед за этим неподвижно стоящий Годвин вдруг взмахнул руками, стараясь удержать равновесие, но, перекувырнувшись через голову, шлёпнулся на спину.
– Плясовую! – зашипела на Лиса королева, и в тот же миг плащ её взвился в воздух и аккуратно спланировал в радостно журчащий ручеёк.
Пришедший в себя Лис немедленно подхватил роту и ударил по струнам, извлекая из благородного инструмента священных бардов разухабистые звуки барыни. «И-и-и! Их-их-их!» – раздался над холмом визгливо тонкий голос, и скорбно застывшие ивы задрожали, не то сотрясаясь неведомым духом, не то в страхе перед ним. «Барыня ты моя, сударыня ты моя!» – наяривал Лис, энергично колотя по струнам. Пляска продолжалась уже минут десять, и мы начали всерьёз опасаться, что иссякнет раньше – молодецкая удаль резвящегося духа или же способность Рейнара поддерживать такой бешеный темп. Слава Кернунносу и всем его сородичам, шаловливый дух утомился раньше. Пронзительное «И-и-их!» стихло. Затем я увидел, как вылетает пробка из фляги с вином, и едва успел увернуться, чтобы она не попала мне в глаз.