Рыцарский рог, трубивший атаку, сейчас казался сладчайшей музыкой, которую мне когда-то доводилось слышать. Наш эскорт, очевидно, заслышав шум схватки, бросил на произвол судьбы неспешные, запряжённые волами возы и теперь во всю прыть спешил на подмогу. Разворачиваясь широкой дугой, всадники охватывали поляну, разя неизвестных разбойников направо и налево.
– Не убивайте всех! – крикнул я, устало опускаясь на землю. – Мне нужен тот, кто будет говорить.
Схватка была недолгой. Нападавшие вовсе не горели желанием принимать бой и оттого при первой же возможности пытались скрыться в чаще, вверяя жизни густой листве и непролазным буреломам. Однако уйти удалось далеко не всем.
Десятка два пленных понуро жались к середине поляны, окружённые ллевелиновскими всадниками. Ещё нескольких волокли из лесу вошедшие в охотничий раж воины эскорта.
– Глядите-ка, глядите! – разнеслось над полем боя. – Рыцаря поймали!
Я встал, опираясь на ствол дуба. Спина болела нещадно, позволяя держаться только прямо, гордо разведя плечи, словно проглотив флагшток.
– Ты, ба, действительно рыцарь! – удивлённо воскликнул уже вполне очухавшийся Лис.
– Герб: лазурные гонты в золотом поле, – промямлил я, вглядываясь в котту пленника. – Сэр Перималь из свиты Мордреда. Теперь всё ясно.
– Сэр Торвальд, – окликнул меня один из оруженосцев, входивших в посольство, – мой господин, сэр Аграмар, умирает и просит немедленно позвать вас.
– Да, иду, – кивнул я, морщась от боли. Загнанная внутрь во время боя, она вовсю заявляла о себе, лишь миновала смертельная опасность.
Сэр Аграмар лежал на земле, истекая кровью. Пожалуй, окажись рядом с ним в момент ранения человек, сведущий в медицине, он вполне мог бы жить. Но сейчас было уже поздно. Матовая бледность воочию свидетельствовала о последних минутах рыцаря.
– Приподними-ка меня, дружок, – скомандовал умирающий своему оруженосцу, едва только мы приблизились. – Только поосторожнее.
Расторопный оруженосец присел возле господина и, подхватив его за плечи, приподнял над землёй.
– Славно, – прохрипел рыцарь. – Я умираю в бою, как и подобает… Сэр Торвальд, снимите кошель у меня с ремня. В нём золото и три клочка пергамента. Золото отдайте этому пареньку, а пергамента вручите герцогу. Он знает, как с ними поступить. Передайте, что я остался верен ему до конца.
Я поспешил выполнить последнюю волю умирающего. Он улыбнулся, увидев кошель в моих руках, и устало закрыл глаза.
– Умер, – прошептал оруженосец.
– Да, – печально кивнул я, развязывая кошель и доставая из него наследство Ллевелина: вожделенные куски пергамента, вероятно, те самые, что не так давно исчезли из ларца сэра Борса. – Держи, – я, затаив дыхание, протянул золото расстроенному юноше, – это теперь твоё.