«Бедный Бес, – думал Бродяга. – Он сейчас ломает голову над тем, кто я такой, и не понимает, какой договор заключил. Они все хотят быть обманутыми. Все. Год жизни… Секунду в этом тысячелетии, две – в следующем. Целый день через миллион лет. Бедняга. Он так хочет быть обманутым. Вопрос только в том, хочу ли я его обманывать. Не знаю», – честно сказал себе Бродяга.
– Так куда мы едем? – уже перед самым рассветом спросил Бес.
– Ты что-то там говорил о бабах в Вечном городе? Там все осталось, как было? С бабами?
– И даже стало гораздо свободнее, – ответил Бродяга.
– Веселый был город, – сказал Бродяга. – И сейчас?
– Да, – кивнул Бес. – До слез.
Мир устроен странно. И жизнь, порожденная этим миром, течет странными зигзагами. Иногда, очень редко, жизнь логична и предсказуема. Люди и боги делают то, что собирались делать. Чаще все наоборот. Вот это «наоборот» люди называют судьбой. Боги тоже называют судьбой, но стараются не употреблять этого слова. Во всяком случае – вслух. Оно для них звучит как оскорбление. А для людей – как оправдание.
Не судьба. Или – такая судьба. Или просто – а хрен его знает почему!
Например, из всего предварительного расклада следовало, что на дороге должен был лежать труп Беса, а двадцать (или сколько там их должно было уцелеть) черных наемников должны были куда-то везти Бродягу. В результате остались лежать двадцать, а Бродяга и Бес…
Или вот под стенами Проклятого города, в лагере союзного войска, Семивратец должен был бы напиваться в одиночку у себя в шатре. А вышло так, что он хоть и напивался, но делал это вовсе не в одиночку и не у себя, а в шатре у Хитреца, и при этом совсем не боялся того, что в библиотеке у Хитреца много разных хитрых рецептов.
В Семивратье Жеребец должен был бы доставлять удовольствие царице, а вместо этого получил по роже и… Хотя Жеребец сам был виноват. Убедившись, что стена в проломе стоит, что хватит полутора десятков воинов, чтобы патрулировать ее гребень, Жеребец приказал войску по готовности возвращаться в город, а сам вскочил на боевую колесницу и отправился вперед, чтобы первым сообщить приятную новость. Войско, как водится, замешкалось. Кто-то из ополченцев стал спрыскивать случившееся чудо захваченным из дому вином, кто-то просто ходил, недоверчиво ощупывая стену, кто-то топтался возле отдыхающих жриц Голосистой Девы, то ли рассматривая голые груди, то ли надеясь на продолжение обряда плодородия.
Свой вклад в общий хаос внес начальник арсенала с помощниками, который начал принимать у несостоявшихся героев амуницию и оружие, требуя комплектности и ремонта. На раздраженные выкрики ополченцев о том, что такое и выдавали, что левой поножи и не было, что шлем был вмят, а ремни пересохшие, начальник арсенала делал строгое лицо. А его помощники писали, писали, писали, внося в списки фамилии неудачников. Если бы битва все-таки состоялась, то удалось бы списать всю недостачу в арсенале. Теперь же нужно было вытащить из этого похода все, что можно.