– А имя?
– Это… Владимир, – выдавил из себя ошарашенный Петрович, имя у которого в последний раз спрашивали при составлении протокола.
– Владимир Петрович, я очень благодарен вам за совет. Я действительно упустил это из виду и мог допустить ошибку. Спасибо вам большое. Я надеюсь, что вы и в дальнейшем сможете мне помогать своими советами. И я надеюсь, – Михаил сказал это громко, чтобы его услышали все, – надеюсь, что вы все поможете советом или делом.
Нора удовлетворенно заворчала. Нора была довольна. К ней обратились уважительно. Непривычно уважительно. А то, что к одному из них, неприятному и нелепому Петровичу, обратились по имени-отчеству вызвало у всех странное чувство – гордости и зависти. Крысы не отдавали себе отчета, но каждый из них захотел оказаться на месте Петровича.
– Я, кстати, хотел посоветоваться с Вами, – Михаил шагнул к Старому, и круг Крыс, лишившись центра, распался как-то сам собой на небольшие кучки, оживленно и успокоено обсуждавшие происшедшее.
Кто-то из Крыс подошел к Доктору, чтобы обсудить внезапно открывшиеся перспективы медицинского обслуживания.
Только Тотошка остался не у дел. Он с потерянным видом смотрел по сторонам, болезненно переживая свою внезапно открывшуюся ненужность. Обидно, еще утром Тотошка был в центре внимания, а теперь героем стал Петрович.
И никому из Крыс не пришло в голову даже мысленно усомниться в праве Михаила на покровительственный тон. Запугать Крыс было очень трудно. Рано или поздно, они бы все равно пришли в себя, благо, желающих попугать обитателей Норы, всегда было более чем достаточно. Покровительственный тон был для Крыс не оскорблением. Он был, скорее, экзотической, непривычной лаской. Как если бы кто-то не пнул бродячую собаку, а просто разрешил ей быть рядом с собой. Просто потрепал ее по загривку.
Краем глаза Тотошка заметил, что его сожительница направляется к тайнику, в котором были спрятаны доллары Михаила. Сердце у Тотошки екнуло. Он оттолкнул в сторону кого-то попавшегося на пути и почти бегом настиг Ирину:
– Ты чего?
– Ничего! – громко ответила Ирина на свистящий шепот сожителя.
– Сдурела совсем? А если кто увидит?
– Что увидит? Что я эти деньги хозяину отдаю?
– Чего? Михаилу?
– Михаилу.
– Так мы же…
– Мы же! – Ирина отбросила в сторону ржавую канистру и рывком вытащила из земли бутылку.
– Ну, Ира! – жалобно прошептал Тотошка.
– Не могу я, – сказала Ирина, – боюсь я его!
Бутылка разлетелась на осколки, Ирина подняла с земли скрученные в трубочку купюры.
– Ну, пожалуйста! – простонал Тотошка.
– Ты разве не понял? – спросила Ирина.