Окаменели не только люди, но и домашние животные. Мы то и дело натыкались на застывшие изваяния индюшек, кошек, лошадей. Несколько каменных воробьев валялись под кустарником, гнущимся под тяжестью спелых ягод. Хвала Магистрам, хоть с растениями все было в порядке!
Из-за угла дома, неуверенно пошатываясь, вышел крупный кот. Было видно, что он очень стар: его длинная шерсть поредела и отливала серебром.
Мы обрадовались коту, как родному: «Живой зверюга!» Нумминорих тут же взял кота на руки, погладил, полез в амобилер за съестными припасами. Вскоре он растерянно дернул меня за рукав: «Кот слепой, Макс. Точно-точно: на одном глазу бельмо, а другой не открывается…»
«Слепой?» – переспросил я, смутно предчувствуя, что это очень важно, но еще не понимая почему.
Именно тогда слово «горгона» впервые пришло мне на ум, но я не придал ему особого значения. Чем плохи некоторые озарения: их очень легко спутать с обычным умственным мусором, от которого всеми силами стараешься избавиться, чтобы «не мешал».
Люди забавно устроены: в критических ситуациях многие из нас пытаются делать не то, что действительно необходимо, а то, что мы лучше всего умеем. Мне как-то рассказали жуткую и нелепую историю времен войны за Кодекс: один студент, запертый в горящем доме, даже не попытался слезть вниз по водосточной трубе или уйти по крышам. Не знаю в точности, что там можно было предпринять, но пока человек жив, всегда есть шанс выкрутиться. Вместо этого парень залез на подоконник и читал наизусть стихи, которые успел выучить за время пребывания в Университете, пока на него не обрушилась горящая балка.
Потом выяснилось, что несчастный юноша был лучшим декламатором на своем курсе; профессора старой школы его весьма хвалили и пророчили успешную придворную карьеру. Легко предположить, что парень просто рехнулся от страха, но, по моим наблюдениям, многие терпящие бедствие почему-то сходят с ума именно в этом направлении.
Вот и я тогда не стал обременять себя составлением плана расследования (в чем, откровенно говоря, не силен), осматривать местность, добывать какие-нибудь улики и зацепки (в этой области я вообще болван, каких мало), а сразу же начал искать след живого среди следов мертвых. Да, я мог биться об заклад: люди, превратившиеся в камень, были мертвы, поскольку невозможно спутать след мертвеца и след живого, пусть даже тяжело больного или околдованного человека.
Мастер Преследования я хороший, лучше даже, чем Меламори, которую в свое время пригласили на службу в Тайный Сыск именно в этом качестве. Однако в Ави я, мягко говоря, сел в лужу. Здесь было слишком много мертвецких следов, так что к ночи я сам лежал пластом среди каменных изваяний. Остывал понемногу.