– Пусть, – согласилась птица. – Хочешь узнать новости?
– А разве ты – это не главная новость? – Губы едва повиновались мне, но я как-то умудрялся говорить спокойно, даже вяло. Это спокойствие было сейчас единственным мостиком, все еще соединявшим меня с плохонькой – но уж какая есть! – реальностью.
– Кто знает… – откликнулась птица. – Джуффин просил меня передать тебе, что ты свободен от всех предыдущих обязательств. Если захочешь, можешь наведаться к нему в гости. Можешь даже остаться, если тебе снова понравится в Ехо. Наш Мир уже тверд и надежен, насколько вообще может быть надежной такая зыбкая штука, как любой обитаемый мир. Джуффин знает, что ты для этого сделал. Он восхищен. Говорит, что недооценил тебя, твоих земляков и возможности литературы как таковой. Теперь мы все можем быть совершенно уверены, что действительно существуем. Странное ощущение, надо сказать!
– Черт с ними со всеми, – сказал я, робко прикасаясь к мягкому оперению птицы. – Ты существуешь – вот это действительно важно. И будешь существовать всегда.
– Ну уж – всегда, – с сомнением сказала птица. – Не думаю, что я бессмертна.
– Бессмертие, если верить моему предшественнику Мёнину, всего лишь игра в прятки со смертью, – улыбнулся я. – А из нас с тобой получатся хорошие игроки.
– Прежде чем толковать о бессмертии, предложи даме пожрать, – усмехнулась Меламори, спрыгивая с подоконника. – Я дюжину дней постилась, пытаясь увидеть этот сон.